Императрица - Ник Гернар

Довольно странная картина. Особенно если вспомнить, с каким надменным и пренебрежительным видом эта женщина держалась снаружи.

Чо встал, отряхнул траву с брюк.

— Пока ты думаешь о таинственных опасностях, пойду за кухней прослежу.

— Давай, — кивнул я.

— Завтрак, если что, на тебе, а обед — на бородатом, — кивнул он на Егора.

— Хорошо, — согласился я.

Он ушел, а мы с Егором остались сидеть, наблюдая, как солнце медленно клонится к вершинам деревьев, очень похожих на наши. Воздух был теплым, наполненным ароматом нагретой за день травы и будто бы цветущих где-то вдали лип.

— А ведь хорошо здесь, — пробормотал Егор неожиданно.

Я кивнул.

Да. Красиво. И хорошо.

Пожалуй, в этом была самая большая странность этого отеля. Он не просто имитировал безопасность. Он имитировал нормальность. Вернее, старался изо всех сил.

И, в сущности, у него неплохо получалось.

Если бы не военная база и регулярные хлопки с той стороны.

— Эй, — Егор ткнул меня локтем. — Смотри.

Я повернул голову.

Анна Сергеевна выходила из воды, закутанная в пушистый халат, с мокрыми волосами и раскрасневшимся лицом. Она что-то оживленно говорила Северу, жестикулируя, а тот внимательно слушал, изредка кивая.

— Интересно, о чем они? — пробормотал Егор.

— Наверное, о том, как завтра с утра опять пойдут на йогу, — я зевнул.

И это была не шутка. Потому что буддист наш Север в прошлый раз действительно взял коврик и вместе со всеми отдыхающими демонстрировал чудеса гибкости. А потом два часа медитировал под звон колокольчиков, сидя неподвижно в позе лотоса.

— Как-то он очень уж старается угодить, — сказал Егор. — Слащавый и скользкий какой-то.

Я пожал плечами, наблюдая за тем, как из-за дерева медленно появляется темная фигура психа Вершинина, самого замкнутого и странного персонажа из нашей компании: почти черные от густых татуировок руки, отметины на шее, тяжелый малоподвижный взгляд. За все время нашего сотрудничества я не слышал от него ни слова.

— Север дружелюбен в силу характера и религиозных норм, которым старается соответствовать, — сказал я Егору. — А мы так отвыкли от людей, которые стараются быть приятными окружающим, что нам это глаз режет. Гораздо больше вопросов у меня вызывает этот Окунев в неизменных очках и на искусственных ногах.

Егор хохотнул.

— А ты поэт!

— Еще какой, — улыбнулся я. — А еще — Чо. То, как он вел себя вчера, и как говорит сегодня… Нам точно азиата не подменили? Как-то уж очень резко пошел он на сближение. И меня это настораживает. Зачем ей вообще столько поводырей одновременно?

Мы медленно тронулись следом за всей компанией, продолжая разговор.

— Ну, боится она. Без способностей ведь осталась.

— Вот именно. Значит, есть кого бояться. Правильно? А теперь задумайся на секунду: если бы ты хотел убить Селиверстову, где и когда ты постарался бы это провернуть? В городе, где она — королева? Во время перемещений от рифта к рифту, точный график которых еще надо раздобыть?

Егор остановился, как вкопанный.

— Я бы послал убийцу вместе с ней в рифт, — полушепотом проговорил он.

Я хлопнул его по плечу, подталкивая вперед.

— Эй не так эмоционально. На нас все-таки смотрят, — сказал я. — Не стой с таким лицом.

Егор послушно пошел дальше, а я добавил:

— Вот так и я подумал. Есть вероятность того, что кто-то из всей этой компании не совсем тот, кем хочет казаться. Это, друг мой, уже испытание два… И у меня сегодня весь день какое-то скверное предчувствие. А оно редко обманывает.

Тут Егор вдруг рассмеялся.

— Заметь: мы оба не сказали ни слова про затворника Вершинина, которому вообще-то по-хорошему только маньяков в плохом кино играть. Причем, без грима. Но нам обоим он совершенно не кажется странным!

— Ну знаешь. Если бы мы с тобой отбыли срок в том удивительном учреждении, куда его запрятала Корона на долгое время, не исключено, что выглядели бы еще колоритней…

Тут Анна Сергеевна, шедшая впереди в своем мягком хлопковом халате, слегка оступилась и оперлась на подставленный вовремя локоть Окунева. Мой взгляд скользнул по ее ногам…

Тату.

Как так вышло, что я раньше не замечал его?

Наверное, просто слишком часто называл про себя Селиверстову старушкой. А у старух я ноги не разглядываю.

Маленький букет из счастливых четырёхлистников с внутренней стороны стопы, поднимавшийся пальца на четыре выше маленькой изящной косточки.

Четырёхлистник.

Длинные ноги.

В этот момент Анна Сергеевна обернулась. Ее светлые волосы, собранные в узел на затылке, растрепались, и длинные пряди падали ей на воротник ванильно-белого халата.

И тут меня осенило.

Конечно, образ длинноногой девушки порядком поистерся в памяти. Да и с самого начала не был достаточно четким из-за количества выпитого в тот вечер.

Но сейчас все пунктиры, наложившись на черты девушки прямо передо мной, вдруг превратились в яркие линии, и образ из прошлого буквально ожил передо мной.

Бар. Красивые ноги в туфлях на высоком каблуке. Кокетливая улыбка. Смех. И потом — машина…

Анна поймала мой взгляд. И, наверное, выражение моего лица в тот момент было достаточно красноречивым, потому что она ответила понимающей улыбкой.

— Анна Сергеевна, а вы как думаете?.. — продолжал между тем развлекать ее Окунев.

— Думаю, что вы мне надоели, — неожиданно резко ответила она, не спуская с меня своих голубых глаз. — Монгол, проводите меня до номера. Я устала.

Егор изумленно покосился на меня. Очкастый Окунь как-то растерянно умолк. И только наш буддист продолжал улыбаться солнцу, как ни в чем не бывало.

У меня внутри все как-то неприятно сжалось, но тут Анна отпустила своего железноногого спутника и протянула руку, ожидая поддержки уже от меня, тем самым не давая мне ни шанса.

Я подошел, и Селиверстова взяла меня под руку.

И мы отправились к корпусу. Все остальные шли следом — до тех пор, пока Анна не обернулась к ним.

— Я уже сказала, что меня отведет Монгол, — не терпящим возражения тоном заявила она. — А вы погуляйте пока.

Ее телохранители озадаченно переглянулись, но ослушаться не посмели.

Кроме Артема Вершинина, который как привидение шел в стороне от всех и был, как всегда, на своей волне.

Мы ступали по тропинке, усыпанной мелкой галькой, которая мягко хрустела под ногами. Анна Сергеевна держала меня под руку, и ее невесомые пальцы расслабленно лежали на моем рукаве.