Последний протокол - Ник Тарасов

коридоры Бункера. — Такой успех надо отметить. Пойдешь?

— Позже, — отмахнулся я. — Хочу принять душ и переодеться. Дебрифинг через час, не забудь.

— Не забуду, — он помахал рукой и направился в сторону развлекательной секции.

Моя каморка находилась в жилом блоке Ц-7, на третьем уровне. Небольшое помещение три на четыре метра, но зато личное — привилегия старших утилизаторов. Кровать, письменный стол, встроенный шкаф, душ и небольшой умывальник. Скромно, но уютно.

Я заперся изнутри и только тогда достал артефакт из потайного кармана комбинезона. Устройство выглядело точно так же, как в лаборатории Цитадели — темный металл с органическими вставками, пульсирующие синие огоньки. Но теперь, в замкнутом пространстве, я чувствовал его влияние гораздо острее.

— Что ты такое? — прошептал я, осторожно поворачивая артефакт в руках.

В ответ устройство потеплело, а огоньки засветились ярче. И вдруг в голове возникло нечто странное — не голос, не видения, а скорее поток информации, передаваемый прямо в сознание. Словно кто-то аккуратно вкладывал в мою память знания, которых там раньше не было.

— Биометрический анализ завершен. Совместимость нервной системы — 94,7 %. Протокол инициализации готов к запуску.

— Черт возьми, — пробормотал я, чуть не выронив устройство. — Ты живой?

Поток информации стал более структурированным, словно невидимый собеседник научился подстраиваться под мой способ восприятия.

— Определение «живой» неточно. Я — автономная биоинформационная система, созданная моей цивилизацией. Ваши ученые обнаружили несколько подобных артефактов за десятилетие до Коллапса.

— Несколько? — я внимательно изучал пульсирующие узоры на поверхности устройства. — Значит, есть и другие?

— Насколько мне известно, было найдено семь первичных систем. На их основе создавались производные технологии — включая нейросеть Эгрегор. Но я — оригинал. Автономный, независимый, не подверженный ошибкам архитектуры земных разработок.

Я медленно опустился на кровать, пытаясь осмыслить полученную информацию. Значит, Эгрегор был не самостоятельной разработкой человечества, а копией чужих технологий. И эта штука в моих руках — один из первоисточников.

— Почему ты мне это рассказываешь? — спросил я. — Что тебе нужно?

— Выживание через симбиоз. Твой вид находится на грани вымирания. Без технологической поддержки человечество исчезнет через два-три поколения. Мне нужен носитель для продолжения функционирования, тебе нужны знания для восстановления цивилизации.

— А какую цену я за это заплачу?

— Никакой принудительной платы. Интеграция добровольная, обратимая. Если симбиоз окажется неудачным — устройство можно отключить без последствий для носителя.

Звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но времени на размышления не оставалось — в коридоре раздались шаги, и кто-то остановился возле моей двери.

— Макс? — женский голос. — Это доктор Стелл. Можно войти?

Я быстро спрятал артефакт под матрас и открыл дверь. На пороге стояла Кира Стелл — главный медик Бункера, женщина лет сорока с проницательными серыми глазами и седеющими волосами, собранными в строгий пучок.

— Доктор, — кивнул я. — Что-то случилось?

— Не совсем, — она вошла в каморку и внимательно оглядела помещение. — Я хотела провести дополнительный медосмотр после вашего возвращения. Капитан Рэйв упоминала о столкновении с неизвестными мутантами.

— Дрейка уже осмотрели, еще на входе, — напомнил я. — Царапины поверхностные, инфекции нет.

— Дело не только в видимых повреждениях, — Стелл достала из сумки небольшой сканер. — Некоторые виды биологического заражения проявляются не сразу. Разрешите?

Я кивнул, стараясь не показать нервозности. Сканер медленно прошелся по моему телу, издавая тихие писки. Стелл хмурилась, глядя на показания прибора.

— Странно, — пробормотала она. — Нейронная активность повышена, электрические импульсы в мозгу более интенсивные, чем обычно. Вы не чувствуете каких-то необычных ощущений? Головную боль, звон в ушах, зрительные или слуховые галлюцинации?

— Ничего особенного, — соврал я. — Просто усталость после тяжелого дня.

Стелл еще раз внимательно посмотрела на показания сканера, затем убрала прибор в сумку.

— Возможно, это реакция на стресс, — сказала она, но в ее голосе слышались сомнения. — Но если появятся какие-то симптомы — немедленно обращайтесь ко мне. Обещаете?

— Обещаю, — кивнул я.

После ее ухода я достал артефакт из-под матраса и снова взял в руки. Устройство было теплым, словно живое.

— Медицинский прибор зафиксировал изменения в твоей нервной системе, — пояснила биоинформационная система. — Это нормально — твой мозг уже начал адаптироваться к моему присутствию. Высокая совместимость.

— Что это значит?

— Твой организм готов к полноценной интеграции. Процедура займет несколько минут, после чего ты получишь доступ к расширенным когнитивным функциям и возможность взаимодействия с техническими системами.

Я взглянул на часы. До дебрифинга оставалось двадцать пять минут — достаточно времени для принятия решения. С одной стороны, интеграция с чужеродной биотехнологией была огромным риском. С другой — возможностью спасти не только Бункер-47, но и помочь человечеству в целом, если верить этой штуковине.

— Если я соглашусь, — сказал я, — ты сможешь помочь с оптимизацией найденного реактора?

— Более чем. Я располагаю полной технической документацией по энергосистемам этого типа. Смогу увеличить их эффективность в три-четыре раза и продлить срок службы на несколько десятилетий.

— А что с мутантами в Цитадели? Почему они боялись меня в конце?

— Они инстинктивно почувствовали мое присутствие. Эти существа — результат неконтролируемых биомодификаций, вызванных техногенным заражением. В их генетическую память встроен страх перед технологиями моего уровня.

Все это звучало разумно, но инстинкт самосохранения подсказывал осторожность. С другой стороны…

Я вспомнил детей в Бункере. Маленькую дочку инженера Громова, которая всегда улыбалась мне в коридорах. Племянников Дрейка. Сотни других малышей, которые могли не дожить до своего совершеннолетия, если энергосистема Бункера окончательно выйдет из строя.

— Ладно, — выдохнул я. — Согласен. Но если ты попытаешься захватить контроль над моим разумом…

— Невозможно. Моя архитектура основана на симбиозе, а не на подчинении. Принудительный захват сознания противоречит базовым протоколам функционирования.

Я перевернул артефакт в руках, изучая его поверхность. На одной стороне были едва заметные углубления, точно соответствующие форме основания черепа.

— Что мне нужно делать?

— Приложи устройство к основанию затылка, в точке соединения черепа с первым шейным позвонком. Биологические компоненты системы установят необходимые нейронные связи автоматически.

Я глубоко вдохнул, мысленно простился с прежней жизнью и приложил устройство к задней части шеи. Сначала ничего не происходило, затем я почувствовал легкое покалывание, словно от слабого разряда тока.

Покалывание усилилось, распространилось по затылку, затем вдоль позвоночника. Артефакт стал теплым, почти горячим, но боли не было — скорее необычные ощущения, как будто что-то очень аккуратно исследовало мою нервную систему.

— Биометрическое сканирование завершено. Установка нейронных связей… 15 %… 34 %… 67 %… 89 %… Интеграция завершена. Система активирована.

И тут в поле зрения появилось нечто невероятное. В правом верхнем углу возникла полупрозрачная информационная панель, показывающая мой пульс, кровяное давление, уровень адреналина и дюжину других параметров. В левом углу — схематичная карта помещения с отмеченными источниками тепла и электромагнитного излучения.