Отцовские земли - Наиль Эдуардович Выборнов

– Ага, конечно, – боярин Лука улыбнулся в усы. – Дадут тебе на крестьянке жениться. Да и про то, что ты наследников днями напролет делать будешь, это ты хорошо придумал. Дел у тебя будет невпроворот, вчерашний день отдыхом покажется. А отдыхать сможешь только в походах, когда в осаде сидишь. Да и то не до того будет. Короче говоря, не завидую я тебе, сам бы я князем быть не захотел бы.

– Я уже сам жалею, что на это дело согласился, – улыбнулся я ему в ответ. – Но делать нечего, раз других людей, готовых взять в свои руки Пять Княжеств, нет, то придется мне. Вернее, один-то был, но он сейчас в темнице сидит.

– Когда его допрашивать пойдем? – спросил Лука Филиппович. – Он ведь там скучает наверняка. Повеселим его немного, ну и сами душу отведем, конечно.

– Думаешь, его пытать придется?

– Да, даже если и не придется, то будем. Нам ведь документ нужен. Бумага, в которой он признался, что отца твоего отравить задумал, и что с боярами в сговор вступил. И вот эту бумагу можно будет уже и городским старшинам показать, и сельским. Вкупе с тем, что тебя смоленский наместник признал, это очень важным будет. Только что ты дальше с Иваном делать собираешься?

– Я ведь говорил уже. Сожжем его на главной площади, как предателя и отравителя. Пусть все видят. А пепел развеем, чтобы места погребения не осталось. Так что будет он проклят и забыт, никто на его могилу не придет. Меня другое больше волнует, что с его женой делать. Дети-то ладно, от них он нас сам, почитай, избавил, а вот женушка… Убивать мне ее не хочется, все-таки женщина, тем более, что пожилая уже.

– Куда уж пожилая, она со мной одного возраста.

– Не обижайся, боярин Лука, – ответил я ему. – Так что с ней делать-то? И вопрос ведь не только ее самой касается. Что со всеми вдовами и сиротами, которых мы наплодим делать. И если с сиротами еще хоть как-то понятно, то насчет вдов… Много ведь боярских семей есть, которые не на нашей стороне. И даже если мужья полягут, они ведь могут детей своих в ненависти ко мне воспитать. А чем это закончится, сам понимаешь.

– Понимаю, – кивнул Лука Филиппович.

– Может быть, мне ее из страны изгнать? – спросил я. – Дать ей денег и сопровождение до Киева какого-нибудь. И пусть уже там живет, где хочет. Кто, кстати говоря, у нее родственники, они не на нашей стороне случайно?

– Не на нашей, – покачал головой боярин Лука. – Там древний род, но из них только она в живых и осталась. Потому что брата ее младшего, ты вчера на стене убил.

– Так, значит, этот боярин, которого я убил, шурином наместника был? – спросил я.

– Точно, – кивнул Лука Филиппович. – Так что она вчера не только обоих сыновей лишилась, но и брата. Последнего из боярского рода их, детей у него самого не было, две жены родами умерли, и отчаялся мужик, да не стал в третий раз кого-то себе брать. Жаль его, конечно, человек он неплохой был, но все равно враг.

Ну, так даже лучше, чуть меньше вдов и сирот я наплодил. Но никуда от этого все равно не деться. Да и запали мне в душу слова наместника о том, кто на самом деле злодей. Жили ведь они спокойно, селян своих не тиранили, да и жилось более-менее вольно. Уж я-то об этом знаю, я ведь сам из числа тех самых селян, хоть и не пахал землю никогда. А пришел я, начал войну, а в такое время достается всем: и правым и виноватым.

– Понимаю, – я криво усмехнулся, откусил очередной кусок яблока прожевал его и добавил. – Но хотелось бы, чтобы все хорошие люди на нашей стороне были. Оно, так, знаешь, удобнее, когда врагов твоих плохими считают. Как с белгородским наместником, например, который погромы устраивает, наемников засылает, чтобы они его заимодателей убили, да и вообще…

– Да, только не бывает так никогда, – ответил Лука Филиппович. – Потому что люди разные все, и на нашей стороне плохих хватает, и на их стороне хороших людей. Так что ничего с этим не поделаешь. Вот тот же брат Леонид, он ведь, как и ты по христианским законам живет. А сына наместника зарезал, даже глазом не моргнул.

– Это ты так думаешь, – покачал я головой. – Он теперь молиться будет за упокой души того паренька. Ну и наказание священник на него тоже наложит. Как и на меня накладывали за всех тех, кого я убил. Пусть оно и в бою было.

– Может и так, – боярин Лука не стал спорить.

– Слушай, – проговорил я. – А вот то, что наместник про отца моего говорил. Насчет того, что он войной одержим был и без нее жизни своей не видел, а остальным от этих войн только проблемы и разорение были… Это правда вообще? Ты ведь отца знал, служил ему.

– Не так уж близко я его и знал, Олег, – ответил я. – Что на уме было у князя Кирилла, так это тебе никто не скажет. Даже Денис, хоть они и друзьями были. Но одно могу сказать, умный это человек был. Расчетливый, в какой-то мере, может быть, даже жестокий. Но другой ведь не смог бы соседние княжества подчинить, да так, что и бояре, и селяне, и даже те из дружинных, что в боях выжили, его своим князем признали. Другой человек не смог бы наши земли от татар отстоять, отыскав союзников везде, где только можно.

– Но он ведь много воевал? – спросил я. – И за разбойниками сам ведь гонялся, даже за мелкими шайками. Я ведь так на свет и появился, они с разбойниками бились, отец с лошади упал и его в Васильевское село привезли, где мать моя его на ноги поставила. И дрался, говорят, всегда в первых рядах… Неужели он без войны жизни своей не видел?

– Ты на него похож, – ответил Лука Филиппович. – Вот вчера город брали, а ты один из первых на стену полез, не стал за спинами дружинников прятаться. В войске говорили, что ты башню практически в одиночку отбил, а когда наверх забрался, всех лучников перерезал. Я и сам ведь видел трупы, и больше там никого не было.

– Один был, – поправил его я. – Его лучник стрелой убил, но он его на копье вздеть успел. Остальных я перерезал, но это просто было, они ведь лучники, а я… Разному учился.

– Но ты и на