Будет день - И. А. Намор

Но, безусловно, он умел держать себя в руках. Расплатился с возницей, предоставив того вниманию Гюнтера, – старик и багаж заберет, и гостя пивком попотчует, – сам же неторопливо направился к женщинам, уже сбежавшим с крыльца. Он был невозмутим и по-мужски основателен. Во всяком случае, так ему хотелось сейчас выглядеть.

– Здравствуй, Вильда! – он привлек к себе несколько оробевшую от таких нежностей жену и поцеловал в губы. Поцелуй должен был стать обычным, какой бы смысл Баст ни вкладывал в это слово. Обычным, обыденным, дежурным, таким, знаете ли, формальным, между делом поцелуем. Должен был стать. Но стал чем-то совсем другим. И Баст затруднился бы определить, что явилось тому причиной: необычный вкус губ, их упругая податливость, мимолетное прикосновение высокой полной груди или солнце, наполняющее прозрачный воздух весеннего утра золотым сиянием? А может быть, так подействовал аромат ее духов? Но, как бы то ни было, у него даже голова закружилась и дрогнул голос, когда, отстранившись от Вильды, он повернулся к Кайзерине, встретившей его блеском глаз и блуждающей по великолепным губам «таинственной» улыбкой:

– Здравствуй, Кисси! Какими судьбами?

– Здравствуй, Баст! – улыбка стала шире, а в глазах ее происходило такое – аж мороз по позвоночнику и жар в чреслах.

«Вот ведь!»

– Я подумала, как будет чудесно посетить Шаунбургов и познакомиться, наконец, с Вильдой. Приехала… Ты меня даже не поцелуешь?

– Поцелую? – на мгновение опешил Баст.

– В щечку… – нежно попросила Кайзерина, подставляя ему свою безукоризненно белую щеку. – Хотя, видит бог, я не отказалась бы и…

– Кейт! – воскликнула шокированная столь откровенными шутками Вильда.

– Ну извини, милая, – пожала плечами Кайзерина. – Ладно, Баст! Но на щечке я буду настаивать, как твоя кузина и подруга детства!

«Боже мой, что она несет! Когда я был маленьким, ее еще и на свете не было. Не родилась!»

– Мило, – как ни в чем не бывало прокомментировала Кейт его поцелуй. – Но мало.

– Вы уже завтракали? – спросил Баст, чтобы сменить тему. – А то последнее, что я ел – вернее, пил – было шампанское на приеме у доктора Геббельса.

И тут же все как-то разом закружилось и задвигалось, не ломая, впрочем, принятых в обществе принципов политеса. И, тем не менее, голодный с дороги муж – это значит, стол для дорого гостя, пролетевшего за ночь едва ли не всю Германию на новомодном дюралевом «Фафнире», и горячая вода – ему же помыться с дороги необходимо. В общем, забот полон рот, даже если супруга Баста фон Шаунбурга сама на стол не подает и угольную колонку – воды нагреть – не растапливает.

А потом они втроем сидели за столом. Он ел, а женщины смотрели на него, – разумеется, деликатно и ни разу не прямо в рот, – и рассказывали разные разности. И все было крайне патриархально и мило, в лучших традициях «земли и крови»: мужчина, его женщина и молодая родственница, «заскочившая на минутку» выпить чашечку чая и обменяться с подругой новостями. Но, с другой стороны, имелся здесь и некий контекст, и, пожалуй, подтекст тоже. Ведь присутствие Баста за столом не в последнюю очередь объяснялось тем, что Вильда – едва ли не впервые в жизни – позвонила ему без спросу и не просто позвонила, но и «открытым текстом» дала понять, что хочет, чтобы он к ней приехал. Каково?!

И вот он здесь. И она – напротив, и их разделяет длинный стол, но расстояние-дистанция – каким-то магическим образом – не иначе! – скрадывается, и ощущение такое, что она чуть ли не на коленях у него сидит. Просто наваждение какое-то, особенно учитывая, что за столом они не одни. Но, возможно, все эти, с позволения сказать, чудеса – не что иное, как проделки этой хитрой демоницы, рыжего – впрочем, как и жена… – суккуба, способного и камень расшевелить.

Но если и этого мало, то имелся тут и второй глубоко запрятанный слой. И Баст все время – хоть и подспудно – ожидал, когда же выстрелит сигнальная «петарда». И не зря, оказывается, ждал. Выстрелила. Да еще как!

– Баст, – явно чувствуя неловкость и пытаясь скрыть ее за улыбкой, сказала Вильда. – Мы с Кейт послезавтра хотим поехать в Грейфенштейн…

– В Грейфенштейн, – повторил за женой Баст, чувствуя, как разворачивается в его идиотской башке очередная порция «старых новостей».

– Да, – кивнула Вильда. – Мы с Кейт подумали, что будет правильно навестить тетю Каролину. Мы ведь не были на похоронах…

– Постой! – Баст даже чашку с кофе от себя отодвинул. – А кто умер?

– Граф Альфред умер, еще в январе, – тихо сказала Кейт и, не дожидаясь, пока слуга подаст ей огонь, прикурила пахитосу от маленькой зажигалки, которую, оказывается, носила в поясном кармане.

«Альфред… Черт!»

Но все уже встало на свои места, и Баст вспомнил, о ком идет речь, и понял, что задумала Кайзерина.

«Нет слов, – резюмировал он. – Нет моих гребаных слов. Ты умница, Кисси, ты такая умница, что я даже не знаю, что готов для тебя сделать!»

Зато знаю я, – вот что сказали ее глаза.

Я твой, – вынужден был согласиться Баст.

Мы не одни, – остановила его Кейт. – И Вильда достойна если не твоей любви, то, во всяком случае, уважения.

Я догадался, – и это тоже была правда. Теперь, когда прозвучали ключевые слова, вся хитроумная операция Кайзерины стала прозрачна, как «струи Рейна».

«Гениально!»

Да, гениально, – улыбнулась Кайзерина.

Вильда приходилась Каролине фон Штауффенберг какой-то там племянницей через ветвь Гиллебандов, к которой принадлежала и мать будущего героя заговора против Гитлера. Однако, если учесть, что Штауффенберги близко знакомы с фрайхеррами[68] Вайцзеккер, с которыми, в свою очередь, был когда-то дружен отец Себастиана фон Шаунбурга, и то обстоятельство, что сам Баст отлично помнил и неплохо знал Клауса фон Штауффенберга – молодого офицера, командированного рейхсвером в 1933 году для помощи СС, то получалось, что обещанная Разведупру РККА «группа высокопоставленных лиц» начинает обретать плоть и кровь[69].

* * *

А после завтрака Кейт предложила совершить прогулку верхом. Идея, судя по репликам, пришлась по душе всем троим, но, как показалось Басту, если и являлась импровизацией, то только для него одного.

– Пойду, переоденусь, – сказала Вильда, покидая столовую, но глаза ее при этом блестели так, словно она…

«Чувствуется режиссура моей „любимой кузины“… Что?»

Но Кейт всего лишь выдохнула дым из ноздрей и приподняла задумчиво левую тщательно «выписанную» бровь.

Баст посмотрел на нее с интересом, затушил только что раскуренную сигарету и встал из кресла.

– Это ведь то, что я думаю? –