Дженнак неуязвимый - Михаил Ахманов

место моря Меча, был для них неодолимым препятствием. Что до войн аситов с бихара, то они продолжались чуть ли не сотню лет, стали явлением привычным и не беспокоили владык Нефати - по Разделительному Договору их страна не входила в сферу влияния Асатла. Обмен вина на лошадей не прерывался даже во время войны, так как не все кочевники сражались - были среди них кланы торговцев, людей относительно мирных. При их посредстве доходили в Нефати слухи о военных действиях и славных победах бихара. К этому тоже привыкли - справиться с номадами пустынь не мог никто.

В один из дней добрались до Нофра известия, что войско аситов разгромлено и тысячи две или три неудачных завоевателей бегут к берегам Пролива. Говорили, что за ними движутся бихара, что их больше в десять или двадцать раз, и что они обозлены - крови пролито много, а добыча ничтожна, нет ни звонкой монеты, ни продовольствия, ни вина. Еще говорили, что вожди кочевников поклялись преследовать врагов до последнего моря и утопить их в соленых волнах - что и случится, когда аситы и бихара выйдут к Проливу. Другого «последнего моря» в ближайших окрестностях не имелось.

Дженнак, однако, этой уверенности не разделял. Похоже, среди отступающей тасситской конницы были военачальники-атлы, люди умелые и искушенные во всяких хитростях; не исключалось, что им удастся форсировать Пролив - в таких делах аситы разбирались много лучше, чем бихара. Что придумают беглецы, Дженнак не знал, но помнил, что кочевники - народ переимчивый; увидят, как переплыть соленые воды, и последуют за врагами. И тогда, как говорится в Книге Повседневного, наступит для Нефати время собирать черные перья.

Он отправился к князю Хеуб-ка, правителю города, и посоветовал ему послать гонцов в Чиргату. На быстром скакуне до крепости можно было добраться за два дня, и еще через три боевые драммары чиргатской флотилии вошли бы в Пролив, а с ними - и суда пограничной стражи. Но Хеуб-ка, большой весельчак и жизнелюбец, усадил гостя за стол, начал потчевать вином и фруктами, призвал танцовщиц и завел беседу о торговых предприятиях почтенного Та-Кема Джакарры, о погоде и видах на урожай, о блюдах из откормленных собачек и, разумеется, о женщинах. Что же до аситов и бихара, то из-за них князь просил не беспокоиться, а уделить внимание плясуньям и трапезе, которую сейчас подадут. Что бихара, что аситы!.. Пусть режут друг друга на том берегу, а на этом есть дела поинтереснее - скажем, жаркое из собачек.

Вернувшись к себе, Дженнак велел седлать коня, а одному из доверенных слуг — собираться в дорогу. Со слугой он отправил письмо накому Чиргаты, зная, что это почти бесполезно - лишь правители страны могли просить о помощи. Но если бы и попросили, помощь уже запоздала - той же ночью аситы начали форсировать пролив.

Они плыли на огромных понтонах, сделанных из оболочек четырех или пяти воздушных кораблей. Воздухолет смог бы поднять сотню воинов, а на понтонах размещалось впятеро больше, так что идея была правильной. Оболочку разрезали на части, заполненные легким газом, поверх настелили обломки кабин, фургонов и всего, что нашлось под рукой, лошадей бросили, но оружие сохранили. Гребли досками и продвигались вперед небыстро, но берег был не столь уж далек, путь освещала луна, а теплые воды Пролива находились в спокойствии. Эта переправа в Нефати была нарушением Договора, но кто думает о таких мелочах, когда за спиною враги?.. Когда жизнь висит на острие клинка, страх туманит голову, а в ушах звучат крики бихара и топот их скакунов?..

С нарушением пришлось бы смириться, разместить аситов во временном лагере, послать им лекарей и пищу и ждать, когда придут за ними воздухолеты или корабли. Хуже оказалось другое: беглецы задержались на восточном берегу - сборка понтонов требовала времени, а сумятица при посадке была неизбежной, - и к середине ночи бихара их догнали. Успевшие отплыть, тысячи полторы здоровых и раненых, высадились на рассвете в гавани Нофра, остальных номады перебили, захватив готовые понтоны. Солнце не успело подняться в зенит, как от восточного берега отчалили два десятка больших плотов с людьми и лошадьми. Пролив все же не стал последним морем! Бихара переправлялись вслед за врагами в обетованную землю, богатую и беззащитную!

Наблюдая за ними, Дженнак подумал, что один боевой драммар справился бы с этим нашествием, расстреляв понтоны из метателей. Но драммары были далеко, в Длинном море у Чиргаты, а в Нофре нашлось лишь несколько сторожевых галер. Они вышли в море, но, осыпанные тучами стрел, поторопились укрыться в гавани.

Дженнак, однако, понимал, что в этот день надежных укрытий в Нофре не будет. Не приходилось ему бывать в пустынях бихара, но в прошлом, далеком-далеком прошлом, встретился ему певец из этой страны, человек, отринувший оружие; встретился, стал ему другом и верным спутником и погиб на ступенях цоланского храма, обороняя святыню от тасситов. Амад — так звали певца - рассказывал о своих соплеменниках, и помнилось Дженнаку, что этот народ жесток и кровожаден и споры привык решать секирой и мечом. Не люди, а стая жалящих оводов! Зря аситы разворошили их гнездо...

Он вернулся в свой хоган и велел, чтобы женщин сажали в повозку и везли куда-нибудь подальше, а слуг-мужчин отправил в город, чтобы кричали на всех площадях о неминуемой опасности и о том, что нужно покинуть Нофр. Не все послушались этого совета: кто жалел богатство и дом, кто не верил в опасность, кто думал, что князь защитит или откупится от кочевников. А бихара уже резали в гавани аситов, уже скакали по улицам Нофра, рубили стражей в княжеском дворце, и дикий их клич вздымался над городом. Плоты отправились назад за пополнением, за ними поплыли захваченные галеры с гребцами-нефатцами, уже невольниками, берег был залит кровью, а на воде колыхались сотни трупов. Затем вспыхнуло пламя над храмом Птицы Ниаи, и Дженнак вспомнил рассказы Амада: его соплеменники жгли чужие святыни, чтобы унизить побежденных. Аситы были уже мертвы, и кроме телохранителей Хеуб-ка никто не оказывал сопротивления, а у Дженнака даже таких бойцов не имелось. Что мог он сделать? Сел на коня и помчался в Хеттур, ближайший город, а за спиной его плыли над Нофром дымы, слышался лязг оружия и вопли погибающих. Так началась Нефатская Резня.

Потом, на протяжении лет двадцати или больше, спорили историки Бритайи, Атали и Иберы с учеными людьми Нефати о количестве номадов, переплывших Пролив. Все сходились в