КОМ-10 (Казачий Особый Механизированный, часть 10) - Ольга Войлошникова

Все буквально затихли, и тут Айко громко фыркнула:

— Извини, Илья, кажется, я поняла…

— Пока меня не ещё раз не перебили, продолжу. Если заточенный предмет — ну допустим, нож — бросить в деревяшку, он воткнётся?

— Ну конечно, — сразу согласился Джедеф.

— Почему? — спросил я, закрепляя позиции.

— Потому что острый, — Джедеф аж руками развёл, настолько само собой разумеющимся был ответ.

— При чём тут это? — сердито переспросила светлейшая княжна.

— Вера Пална, — добродушно начал я, — дорогая вы наша Белая Вьюга, я же не сказал, что вы глупая, умственно ограниченная или как-то ещё усомнился в вашем разуме. Не может маг такого уровня быть глупым — иначе не дастся мажеская сила. Я сказал, что вы «тупая». Как и любой человек. Потому что, если человека бросить в деревяшку, он не воткнётся. Почему?

— Потому что тупой! — заржал Джедеф, а Вера Пална только глазами захлопала.

— Ну не бывает «острых» людей, — «утешил» её я. — Мы все, знаете, такие округлые.

Катерина неуверенно провела руками по животу и густо покраснела.

— Дамы, прошу пардон за двусмысленность.

— Ну-у-у, это… — Вьюга запыхтела, как чайник, — это же детство какое-то!

— Да признайся тётушка, уел тебя Илья Алексеевич! — Всё-таки когда на твоей стороне будующая фараонша, шанс остаться незамороженным возрастает. — Он же реально сказал, что ты туп…

— Я прекрасно слышала, что он сказал! — раздражённо взмахнула рукой Вьюга. — Но это всё равно… — Она постояла, помолчала, потом коротко улыбнулась и махнула рукой. — С точки зрения восприятия разговора как текст, вынуждена признать… Ладно, Бог с ним. Давайте уже поедем!

Из воздуха начали стекаться, выкристаллизовываться знакомые мне ажурные сани. Правду сказать, Вера Пална заметно увеличила их в длину, иначе не вошли бы мы все. А так получились сани шестиместные с сиденьями в три ряда друг за дружкой, навроде тех вагонеток, на которых мы в парках каруселей по русским горкам носились. Задний диванчик (полагаю, предназначенный для меня) был довольно-таки широк и просторен и больше напоминал лежанку. Ценю. Сидеть мне пока что было тяжеловато.

От конструкции, как положено здоровенной глыбе льда, преизрядно несло холодом.

— Какой ужас, — честно сказал Джедеф.

— Зато быстро, — возразила Айко и посмотрела на Вьюгу: — Быстро ведь?

— Сверхскорости не обещаю, — чопорно ответила та, — но километров шестьдесят в час обеспечу.

— Ну вот! — Айко обернулась к Джедефу. — В пятнадцать раз быстрее, чем сейчас!

Это решило дело.

По итогу мы разместились с комфортом. Айко с Верой Палной впереди — так. Катерина с Джедефон с в среднем отсеке, стараниями Кати (и ещё более — лисы) превращённом практически в песочницу. И на последней лежанке — я. Перетаскивали меня вчетвером, мне аж неловко стало. Тоже предложили песочку, но я отказался. Не буду ж я говорить, что у меня под мундиром шерсть? Нас спине, на заднице… А то, знаете, голой жопой на лёд? Не-е. Частичная трансформация — могём-умеем-практикуем. Медведи мы или где?

Медведи! Если бы не подлечили тебя, не было б медведей тут больше!

А что, был ещё какой-то вариант?

Нет. Это я так, ворчу. Ты-то большей частью бессознательно валялся, а мне…

Чего тебе? Говори уже.

Пришлось на себя большую часть боли взять. Не люблю, когда мне больно!

Да кто ж любит? И — спасибо!

Не за что — ты это я!

Мда. От оно что, оказывается… Я то думал, что на обезболе был, а тут Зверь почти все на себя перетянул. И если то, что я чувствовал, было лишь частью… Ядрёна колупайка… Оно, так-то, я не неженка какой, но всё равно…

МЧИМ НА ВСЕХ ПАРАХ

Летели мы со свистом! Так и хотелось заорать: «Эй! Веселей, залётные!» — но я сдерживался. Боюсь, такого удара самолюбие Белой Вьюги уже не выдержало бы. А нам всё-таки ещё вместе воевать…

Мимо пролетали совершенно одинаковые барханы — пески, пески, пески до самого горизонта. И совершенно пустое, сапфировое небо.

— Джедеф, — негромко спросил я, когда первая ажитация от развившейся скорости у всех немного ослабла. — Как вы к этим попали-то?

— К англам? — живо обернулась ко мне Катя, нахмурилась и потёрла задрожавшие плечи. Надо полагать, дело тут не столько в ледяном транспорте.

— Первоначально мы хотели подняться до верховьев Нила, — Джедеф явно рассказывал уже историю Вьюге и Айко, и текла она у него складно. — На самом деле, я точно не знал, куда надо ехать, и двигались мы больше наугад… — он нахмурился и покачал головой.

Так. Похоже, парень хотел найти-таки родного отца. Представиться, так сказать. Показать невесту…

— На подлёте к одной из очередных стоянок мы заметили, что несколько скорпионов, внешне похожих на армейские египетские, грабят караван в пустыне. Меня возмутило столь недостойное поведение военных, и я приказал развернуть кортеж туда.

— Мы слишком поздно поняли, какую опасность представляют из себя эти мерзавцы, — возмущённо добавила Екатерина.

— На нас напали, невзирая на царские вымпелы, — продолжил Джедеф. — Едва мы оказались в зоне досягаемости гранат, нас обстреляли магостатикой. Шокированных заковали.

Я кивнул:

— Да, там минимум полчаса есть, чтобы повязать всех тёпленькими.

— Так и было. Всех немагов, которые смогли оказать сопротивление, старались не убить, а ранить. Потом я узнал, что их использовали в тот же день, пока воины не успели истечь кровью и умереть от ран. Вот, в общем, и всё.

Да уж, просто и незамысловато. Впрочем, неудивительно. Я, к примеру, внутри своей усадьбы тоже не очень жду, что на меня кто-то нападать начнёт…

Я оглянулся. На горизонте за барханами можно было разглядеть нечто похожее на песчаные плосковерхие горушки. Интересно, скоро ли Нил?

БЕГЕМОТЫ

Нил возник перед нами совершенно неожиданно — вот была сплошная пустыня, а вот санки нырнули через очередной бархан и скатились по песчаной же горке к зелёной полосе растительности. И чего люди этим Нилом так восхищаются? Явно же из разряда «слаще морковки в жизни ничего не видели». Ну — река. Ну — зелень. Пальмы эти, с листами огромными и жёсткими, как циновка. Не шелестит — гремит. Зимы у них тут нет, конечно. Ила жирного по берегам наносит, урожай можно три раза в год снимать. Только я б ни за что свою Сибирь на нильские берега