Андрей Уланов - День револьвера

— Что ж, по крайней мере, — осторожно заметил я, — с отцом тебе повезло.

— Повезло?!

Не будь между нами прутьев… и не отбери тролли у Сальватано все, что хотя бы в пьяном бреду могло сойти за оружие, уверен — мое путешествие бы завершилось в этот самый миг.

— Э-э… прости, я не то хотел сказать… ну, в каком-то смысле…

— В каком-то смысле, — к моему счастью, дарко, похоже, остывала так же быстро, как и вспыхивала, — ты… прав. Богатый, знатный… и, похоже, моя мать произвела на него весьма яркое впечатление. Понадобилось целых одиннадцать лет, прежде чем оно поблекло, и лорд поддался на уговоры родни: найти себе нормальную жену и выбросить, наконец, из дома это ужасное чудовище… жуткую полукровку, напоминание о семейном позоре.

— И что, он просто так вот взял и вышвырнул тебя?

— Не на улицу. Он сдал меня в пансион. Хороший, дорогой частный пансион для девочек из хороших семей. Какое-то время я действительно старалась быть обычной… примерной девочкой. Только вот… когда тебе постоянно напоминают про «порченую кровь», постоянно тычут носом… больно… то рано или поздно эта кровь даст о себе знать. Я старалась — но все-таки они сумели разбудить во мне драу. Разбудили… Зверя.

Из-за решетки послышался странный звук — то ли полувсхлип, то ли скрежет зубов…

— Так и не знаю, что именно там произошло. Да и никогда не пыталась вспомнить. Красный туман… а потом, когда пелена спала… я не сразу это поняла, потому что вся спальня была в крови. Вся, понимаешь… на полу… на постелях… на окнах и потолке. И они… как сломанные куклы.

— А что было с тобой… после?

— После… мне очень сильно повезло. Если бы дело рассматривал светский суд, все кончилось бы костром. Но миссис Уилкинс, хозяйка пансиона, была так напугана, что стала кричать о «кознях сатаны»… а этим ведает Церковь.

— И это было «повезло»? — удивленно спросил я. Конечно, англиканская церковь — это не католики с их мрачной славой, но когда речь идет о нечисти, разницу в методах и целях не различить даже с большой лупой.

— Среди тех, кого я… некоторые из жертв были благородного происхождения. Те самые… девочки из хороших семей. Для расследования был прислан опытный следователь из канцелярии архиепископа Йоркского… который привык отыскивать истину, а не просто находить виновных. Он… разобрался во всем.

— Разобрался?

— «Если вы завели детеныша тигра, но при этом обращаетесь с ним как с жалкой дворнягой, не стоит удивляться, что когда-нибудь он дотянется до вашего горла», — процитировала Линда. — Это из его послания архиепископу.

— Звучит разумно… — пробормотал я.

У нас в округе случилась как-то похожая история, вернее, даже парочка таких историй. Начинается-то почти всегда одинаково: с детенышей. Таких милых, пушистых, очень беспомощных и, само собой, нисколечко не опасных. Проблемы начинаются потом, когда детки вырастают…

Вслух я, понятное дело, этого говорить не стал.

— Дальше мной занялся Орден. — Линда не уточнила, который из трех орденов проявил к ней интерес, а я отчего-то не решился спросить. — Как оказалось, у них в Лондоне имелся особый приют… для таких, как я. Не только полукровок, разумеется — там были вампиры, оборотни… дети с «темной печатью»… и много еще кто.

— Жутковатое, должно быть, заведение.

— Там нужно было постоянно быть настороже, — забавно, но голос дарко мало соответствовал смыслу произносимого, приобретя скорее некую мечтательность, — следить за каждым сказанным словом… и за спиной. Но после тех… из пансиона миссис Уилкинс… мне там было хорошо. Наверно, даже можно сказать, что это были лучшие годы в моей жизни. Представляешь, Кейн?

— Нет! — честно признался я. Это действительно выходило за рамки — даже не моего воображения, а скорее моей нынешней картины мира. Детский приют… кишащий живыми ужасами… наверняка с порядками в десяток раз похуже любой каторжной тюрьмы… и кто-то считает, что там прошли лучшие годы его жизни? Тогда остальное время этот… эта… она провела — где? В аду?

— А в Пограничье-то ты как оказал…

— Тихо! — оборвала меня Линда. — Кто-то идет…

Судя по гулкому топанью, этот кто-то был троллем… который волок что-то тяжелое. Или — кого-то.

— Ну-у? — Это спросил часовой, которого я уже час как считал то ли уснувшим, то ли окаменевшим.

— Глупая человека. Играть не умей, проигрывать достойно — тоже не умей.

С этими словами подошедший тролль спихнул в яму свой груз, оказавшийся, как и следовало ждать, шерифом. Или его трупом… нет, услышав хриплый стон, поправился я, все-таки шерифом. Пока, по крайней мере.

— Драться тоже не умей. Увидел, что проиграл, на Трой прыг! Тот ему — шлеп! Один всего шлеп, а этот сразу раз — и брык!

— Которого дальше возьмешь?

«Меня», крикнул я, вернее, хотел крикнуть. Лучше уж этот чертов Трой со своим покером, что угодно… только бы сразу, только бы не ждать. Меня возьмите…

Сдавленный писк — вот и все, что мне удалось выдавить из глотки. Попытка вскочить и замахать рукой, хоть как-то привлекая внимание, также провалилась позорнейшим образом. Мое тело попросту отказалось подчиняться. Ему было глубоко наплевать, что каждую секунду ожидания рассудок старательно растягивал в жуткую бесконечность.

— Эта… а тяжелее хто?

— Девка! — после недолгого размышления уверенно заявил часовой. — Там одного вымени…

— Ну вот и все, — прошептала дарко. — Кейн…

— Удачи! — Я, наконец, справился с комком в горле. — Разделай там этого… тролля.

Ответ Сальватано — если он вообще был — заглушил тяжелый «бум», сопровождавший приземление тролля на дно ямы.

— Астарожна там, — обеспокоенно крикнул оставшийся наверху часовой, — не раздавы.

— Моя постарается… — закидывая девушку на плечо, пообещал тролль.

— И яма не засыпь… — проворчал часовой, после того как первая попытка его соплеменника вылезти наружу провалилась в самом прямом смысле — вместе с парой квинталов песчаной почвы. — Дай сюды… да не бабу, лапу…

Со второй попытки тролль все-таки сумел выбраться. Кое-как поднявшись, я вслушивался в его удаляющиеся шаги, ожидая сам не знаю чего… пока они не стихли вдали.

Тишина тянулась долго — минуту, две… час… вечность. Часов у меня не имелось, даже луна болталась где-то за краем ямы. Я попытался следить за звездами, однако ничего хорошего из этого не вышло — холодные белые искры так и норовили сорваться в безумный хоровод.

Потом я услышал справа шорох, сдавленные ругательства… темная масса завозилась, переваливаясь в более удобное для себя положение — и вновь замерла. Я понадеялся, что шериф опять потерял сознание, но хриплый шепот почти сразу же развеял её.

— Эй… тебя ведь Кейном звать, верно? — Я не отвечал, и шериф повторил, уже громче: — Кейн?

— Да.

— Правильно запомнил… — Со стороны Шарго донесся неясный скрипящий звук, словно шериф пытался чесаться сквозь куртку. — На имена у меня память фиговая, но твое — запомнил. Гордись…

Толстяк наверняка бы ответил что-то вроде: «ы-ы-ы, ща лопну!», но у меня на этот счет было другое мнение. Точнее, два мнения: рассудок желал промолчать, а внутренний голос топал воображаемой ногой и визгливо кричал, что завтра нас все равно сожрут, ну а раз так — чего теперь-то бояться?

— Откровенно говоря, шериф, — медленно произнес я, — мне было бы намного приятнее, если бы вы его не запомнили. Я предпочел бы, чтобы вы его никогда и не узнавали!

— Ты даже представить не можешь, насколько это чувство взаимно! — прорычал Шарго. — Ведь это из-за тебя, Кейн, я оказался в этой яме. Из-за тебя и этого трусливого ублюдка Нарви!

— И это у нас тоже взаимно! — огрызнулся я. — Не устрой вы охоту на меня, черта с два я бы поперся в Запретные Земли.

— Да неужто?! А за каким орком ты вообще оказался в моем городе?!

— Это я вам сказал еще в прошлую встречу, шериф! Или ваша память удержала только имя?

— Бредятину насчет пропавшего братца? Как же, помню… я, — Шарго повысил голос, — тогда с трудом удержался, чтобы не пристрелить тебя на месте. Но ты выглядел настолько жалким, что даже твой лепет стал походить на правду.

— Это и была правда!

— А ты упорный парень, Кейн, как я погляжу. Тупой, но при этом наглый и упрямый. Даже сейчас, на краю могилы, цепляешься за свою дурацкую историю.

— Еще раз повторяю, шериф! Все, что я тогда рассказал вам, — чистая правда!

— Хватит! — рявкнул Шарго. — Кончай держать меня за тупого гобла! Если ты приехал в Пограничье искать брата, чего ж ты его не искал?! А?! Хоть бы для приличия поспрашивал? Мистер, вы моего братца Авеля не видали?

— Моего брата зовут Кристофер.

— Твоего брата зовут Никто. Потому что первое, что ты сделал утром следующего дня, — это явился прямиком к Эйхайму и принялся расспрашивать его про пропавших гномов. Было такое, Кейн? Или ты сейчас расскажешь мне, что твой братец тоже был гномом?