Вопреки всему - Владимир Александрович Сухинин

сдалась и прижалась ко мне, ее руки оплели меня, горячее дыхание прошло по лицу, ее губы искали мои.

Соитие было страстным и длительным, она не хотела меня отпускать, не стонала, не рычала, лишь хрипло дышала. Ее юбка была задрана, трусики валялись на столе на моей медицинской карточке, прямо на фото, я рукой их отодвинул. После всего она встала со стола, на котором лежала, надела трусы, поправила юбку, поправила волосы и села. Я подал ей заколку, она, закрутив волосы в пучок, привычно вставила на место заколку. Надела очки и спокойно, как ни в чем не бывало, произнесла:

– Ты, Глухов, не болен, ты притворяешься. Ты хотел полежать в лазарете, чтобы не ходить на работу и получить месячный отпуск. Так? – Я кивнул и спросил:

– Так и напишете в моей карточке, Тамара Григорьевна?

– Нет, не напишу, я буду тебя тщательно обследовать, Глухов. – Ее глаза полыхнули похотью. – Сейчас свободен. – Она нажала кнопку под столом и, спохватившись, бросилась к двери, повернула ключ и открыла дверь в кабинет. – Больного – в третью палату, – приказала она. – Миша, не дай бог ты что-то с ним сделаешь. – Ее холодный шипящий тон мог заморозить воду.

Миша злобно глянул на меня и кивнул.

Под конвоем двух крепких мужиков меня повели в палату. Я вытащил из воздуха пачку сигарет и подал Мише.

– Не обижайся, братишка, – произнес я примиряюще. – Вот, кури, я просто прикололся. Скучно, понимаешь? Двенадцать лет лямку тянуть – это не хрен собачий.

Санитары даже с шага сбились.

– Откуда сигареты? – спросил Федор, протянув руку к пачке, но она тут же исчезла.

– Фокус, – произнес я и снова достал сигареты из воздуха, сунул опешившему санитару в руки и прошептал: – Вы сегодня дежурные? – Они машинально кивнули. – У меня бутылка коньяка, приходите, отметите мое поступление. – Оба санитара резко остановились, прижали меня к стене. Видно было, что этот прием у них отработан до автоматизма.

– Откуда у тебя сигареты и выпивка? – спросил Миша, ощупывая меня. Федор держал мои руки, чтобы я не дергался. – Змея дала? – продолжал шмонать меня санитар.

– Нет, я фокусник, ребята, вот смотри. – У меня во рту оказалась сигарета и тут же исчезла, когда Миша захотел ее вытащить.

– Михаил! – раздался в коридоре ледяной голос врача, и оба санитара отступили. – Хочешь остаться без премии?

– Да мы ничего, просто хотели поговорить, – стал оправдываться санитар.

– В палату больного! – рявкнула «Змея», и санитары сорвались с места, потащили меня за руки в палату. – Я сегодня дежурный врач! – крикнула она им вслед.

В палате я кинул Михаилу сигареты, которые отобрал, пока он меня обшаривал, и тихо проговорил:

– Приходите, когда вашей змеи не будет. Обещаю, не пожалеете.

Оба санитара окинули меня осторожными взглядами и вышли, забрав сигареты.

Потом был ужин из овсяной каши с молоком, чай, хлеб с маслом и порция лекарств. Как оказалось, врач прописала мне витамины. Был еще укол тоже из витаминов группы «В», но об этом я узнал от Шизы. Перед отбоем прошла поверка, и меня отметили как наличествующего. В полночь пришла Тамара Григорьевна с бутылкой вина «Букет Прикумья» и коробкой шоколадных конфет «Прозит», у них начинка из крепких напитков.

Я сидел в одних трусах и майке и спросил:

– А как же санитары?

Их я отправила на первый этаж, сюда они не сунутся до утра.

Она расстегнула халат, под которым не было ничего, достала из кармана халата граненые стаканы и разлила вино. Выпили мы, и она на меня набросилась, как тигрица на барашка. Страстная женщина. Во время нашего соития она шептала мне в ухо:

– Кто лучше, я или американка?

– Конечно ты, – шептал я и старался как мог. Спасибо, Шиза помогала, с гормональным всплеском я не разрядился сразу и мог доставить Змее удовольствие. Потом опять пили вино и разговаривали.

– Виктор, – прошептала она, лежа на боку и обнимая меня, ее взгляд был прикован к моим волосам. – Ты волшебник? Или это американцы научили тебя околдовывать женщин? Признайся, я сама себя не узнаю. Как можно броситься в объятья человека, который болен? Это сумасшествие или магия, чары? Может, поэтому американка потеряла голову и потом спасла тебя? Я бы тоже тебя спасла…

Она гладила меня, ее пальцы скользили по коже, словно пытаясь проникнуть в самое сердце. Ее глаза были полны нежности и тревоги, она прижималась ко мне все крепче, словно боялась, что я исчезну, если она ослабит хватку.

Она больше не напоминала ту очковую змею, которую я впервые увидел. Передо мной лежала женщина, готовая умереть за меня. Это одновременно радовало и тревожило. Я знал, что скоро вернусь в колонию, и Тамара придет ко мне на свидание. Но как быть с врачом? Эти мысли вихрем кружились в моей голове, и я искал выход из этой сложной ситуации.

Шиза успокоила меня своим тихим голосом: «Они не будут соперницами, поверь мне, папочка. Я все устрою. Лежи, отдыхай, наслаждайся каждым мгновением. А потом я расскажу тебе то, что узнала. Это тебя обрадует». Ее слова звучали как обещание, но я не мог не чувствовать, что за ними скрывается нечто большее.

«Ты о чем?» – мысленно спросил я.

«Потом, папочка, все потом. Люби женщину и не напрягайся».

Я постарался расслабиться, и у меня это получилось.

– Виктор, больше двух недель я не смогу тебя здесь держать… Но потом я буду приходить к тебе на свидание, ты не против? – Ее голос дрожал, словно она боялась ответа.

– Я-то не против, – выдохнул я, – только что скажут твои начальники, когда узнают, что ты связалась с зэком. Осужденным по статье «Измена родине». КГБ будет проверять тебя.

– Я разберусь, – она произнесла это с такой уверенностью, что я невольно улыбнулся. Затем она положила голову мне на грудь, и я почувствовал, как внутри меня разливается тепло.

Я хотел приласкать ее, но она мягко остановила мою руку, лежащую на ее бедре.

– Хватит, – прошептала она, – на сегодня. И так было слишком хорошо. Просто давай полежим.

И мы лежали, наслаждаясь этим моментом. Ее дыхание было ровным и спокойным, а я чувствовал, как внутри меня разгорается огонь. Утром она ушла, оставив после себя лишь легкий аромат лаванды. Очарование прошло, и я снова оказался в серости своего больничного бытия. Но в глубине души я знал, что в моей жизни наступила белая полоса. Пусть и измазанная серостью застенков. Но все же это была белая полоса.

– Ну что там про то, что ты говорила мне ночью? – напомнил я Шизе.

– Это то, что поможет нам удрать с этой планеты…

– Ты нашла звездолет? – усмехнулся я, и она ответила:

– Да.

Я не поверил:

– Шутишь?

– Не шучу, я перехватила сообщение по нейросети, его передали с корабля, что прибыл в Солнечную систему.

– Да не может быть! – воскликнул я и покрылся испариной.

– Может,