Вопреки всему - Владимир Александрович Сухинин

нашего доблестного Эллариона в эти края? Или ты решил, что бессмертие – это слишком скучно, и решил развлечься? Зачем я тебе понадобился? – сухо и злобно спросил он.

– Понадобился, – с трудом выдавил Элларион, его голос звучал хрипло, словно он только что вырвался из самой глубины ада.

Глава 9

Земля. Город Нижний Тагил

В больничной палате психдиспансера меня встретили серые, как тень, стены и одинокая кровать. Обитые мягким на ощупь материалом стены казались чуть теплее ледяного равнодушия окружающего мира. На окне – решетки, словно клетки для птиц, которые не смогут взлететь. Дверь – металлическая, с маленьким окошком вверху, через которое пробивается слабый свет из коридора. На кровати – солдатское одеяло, а простыни – такие же серые, как и все вокруг.

Я сел на кровать, чувствуя себя одиноким и забытым. Санитары вышли, оставив меня наедине с моими мыслями. Время тянулось медленно, словно вязкий сироп. Окошко открылось, и через него мне принесли обед: гороховый суп, каша из того же гороха с подливой и кусочком свиного сала, компот и четыре куска хлеба – два черных и два белых. Я без аппетита съел все, что дали, и снова лег на кровать. Ни думать, ни разговаривать с Шизой не хотелось. Меня одолевала апатия, словно невидимая тяжесть давила на плечи.

В голове крутились мысли о будущем, которое казалось мрачным, далеким и нереальным. О том, как улететь с Земли. Куда? На чем? Эти вопросы оставались без ответа, как и все остальное.

Мои тяжелые раздумья прервал санитар. Он вошел в палату, держа в руках лекарства. Я не сопротивлялся, понимая, что Шиза все равно очистит мой организм от вредных веществ. Санитар ушел, и я снова остался один. Но ненадолго.

Вскоре пришли уже знакомые мне санитары и приказали идти с ними. Они провели меня до кабинета, в котором сидела врач. Она оглядела меня и нахмурилась.

– Присядьте на стул, – указала она рукой, затем посмотрела на санитара: – Миша, ты останься, а Федор может быть свободным.

Миша сложил руки на груди и встал у двери, словно охраняя вход в этот кабинет. Врач перевела взгляд на меня.

– Ну что, гражданин Глухов, давайте поговорим. Я должна выявить нарушения вашей психики, если они есть.

– А у кого их нет, гражданка врач? – с вызовом спросил я, и ее глаза под очками недобро сверкнули.

– У здоровых людей их нет, – холодно ответила она.

– А где вы видели здоровых людей? Вон стоит Михаил, он привык к больным и не имеет жалости и сочувствия. Эта привычка делает его садистом. Вы считаете, что это здоровое отношение к работе? – Санитар даже побледнел от моих слов, но врач подняла руку, останавливая его.

– Постой, Миша, послушаем, что хочет нам сказать наш пациент.

– Я уже все сказал, – ответил я, отводя взгляд. – Просто поддержал разговор. Я видел взгляд Миши. Такие же равнодушно-безжалостные глаза я видел у духа, что стрелял в меня.

– Много раз приходилось стрелять в людей? – спросила врач, ее голос был холоден и отстранен.

– Нет, только раз, – ответил я, вспоминая тот страшный день. – Когда мы попали в засаду. Там меня и ранили. Дух вышел из калитки дома и открыл стрельбу в упор из пулемета. Я видел его глаза, они были похожи на глаза Михаила.

Санитар снова дернулся, но я остановил его взглядом.

– Не дергайся, Миша, я больной, ты санитар. Терпи.

Врач заинтересованно посмотрела на меня.

– У вас совсем нет чувства самосохранения, гражданин Глухов. – Она сверилась с записями. – Вас зовут Виктор Владимирович?

Я кивнул, чувствуя, как внутри все сжимается от злости.

– Так точно, – ответил я.

– А что вы чувствовали в тот момент, когда этот дух открыл стрельбу? Он стрелял в вас?

– Да, по нашей машине. Сразу же, одной очередью срубил водителя и комбата. Я дернулся и выскочил из машины, потерял автомат и остался с одним пистолетом. Вот из него духа и пристрелил.

– Страшно было? – спросила врач.

– Сначала да, потом нет, все прошло… – Я, неохотно вспоминая недавнее прошлое, погладил небритые щеки и со вздохом ответил: – Осталось желание укрыться и вести огонь на поражение. Я понимал, что обречен, и сдаваться в плен не хотел. У меня граната была во внутреннем кармане на такой случай…

– Что вы испытали в тот момент, когда увидели, что убили ваших товарищей?

– Они мне не товарищи, это афганцы, я был советником. Страх чувствовал, и только.

– Не сожалели о них?

– Некогда было.

– Понятно. А что случилось в колонии такое, что заставило вас совершить самоубийство?

– Ничего, пришла депрессия. Жить не хотелось.

– Может, вы винили кого-то в своей печальной судьбе? Следователя, например, или суд? – спросила врач.

– Нет, только себя. Не надо было спать с американкой. Но уж больно красивая женщина, – я мечтательно вздохнул и глянул на Мишку. Тот слушал внимательно и при словах об американке даже подался вперед.

– Вы так по ней скучаете? – спросила врач.

– Нет, просто говорю, что не устоял перед красотой. Слаб оказался морально. Не сохранил, так сказать, «облико морале» советского гражданина.

– Вы немолоды уже. Неужели так понравилась эта женщина, что не могли устоять? – спросила врач.

– У меня почти год не было женщины… Вот у вас сколько времени не было мужчины? – Я положил руку на ее руку, а Шиза исполнила танец ворожбы. Врач замерла и не отдернула руку. Закусив губу, она смотрела на меня, потом опомнилась и убрала руку. Глубоко дыша, вытерла лоб платком, стараясь успокоиться, сняла очки и протерла их.

– Миша, выйди, – приказала она.

– Но Тамара Григорьевна, – попробовал поспорить санитар, но, встретив взгляд врача, тут же вышел и прикрыл дверь.

– И не подслушивай, – крикнула врач и подошла к двери, резко ее распахнула, отчего Миша ввалился в кабинет. – Я что тебе приказала? – грозно прошипела Тамара. – Отойдите оба от двери, тут государственная тайна, и ее вам знать ни к чему.

Оба санитара в страхе отпрянули. Эта женщина могла заставить себя слушаться. Не зря я мысленно сравнил ее со змеей. Худая, но фигуристая, в коричневом жилете, который выглядывал из-под халата, и с пучком волос на голове. Он старил ее. На деле ей было не больше тридцати пяти. Когда она повернулась, в ее глазах я увидел голодный взгляд самки богомола и понял, что Шиза перестаралась.

Она нагнулась ко мне, сняла очки, вытащила заколку из волос, и они рассыпались по плечам – русые, хорошо вымытые, пахли лавандой. «И что тебя так привлекло в этой женщине?» – хрипло спросила Шиза.

«Ее сексуальность», – ответил я и, понимая, что деваться некуда, ухватил ее за талию. Она не сопротивлялась, закинула голову и закрыла глаза.

«Да, – подумал я, – мужика у тебя не было давно, даже на зека хочешь запрыгнуть. А что, я тоже не промах». И потянул ее на себя, впился поцелуем в шею. Она