Голод Рехи - Мария Токарева

Рехи же не привык так, с Лойэ приходилось каждый раз вести опасную игру, завлекать ее и приручать, словно хищника. Да еще потом терпеть укусы – проявление страсти. Телла же только тянулась мягкими губами, приникала к шее, но у нее не оказалось длинных клыков. Она ласково обнимала, проводила руками по спине, прижимаясь всем своим естеством, словно даже во время первобытного торжества страсти искала защиты. И вместо пьянящего безумства пробуждалась жалость к ней, в ее тяжелой судьбе.

Тело продолжало по привычке совершать движения вперед-назад, но перед глазами маячил образ Лойэ и мучил сердце незнакомой тоской. Впрочем, скоро разум окончательно померк под действием ядовитого питья полукровок, а ночь только начиналась… Все вокруг слилось в один похотливый организм: переплелись руки и ноги, ладони гладили кожу, язык натыкался в поцелуе на оскаленные клыки, пальцы упоенно перебирали длинные волосы – песочные, черные, белые. Рядом оставалась покорная Телла, а образ Лойэ унесся призраком пустоши. Но как же не хотелось его терять!

– Лойэ… – срывалось с губ, когда искаженное сознание совершало подмену, перед глазами все плыло, лица путались. Одновременно с невероятной скорбью об утраченном захлестывало непреодолимое веселье. И Рехи с легкостью поддавался ему, не замечая времени, не ведая границ дозволенного.

***

Утром он проснулся с ужасной головной болью среди смятых влажных шкур мохнатых ящеров. Он лежал на Телле, вернее, поперек нее, но лицо его уткнулось в шею… Ларта. Проклятый предводитель!

С другой стороны к королю томно прижималась незнакомая темноволосая девушка. Чуть поодаль растянулось еще несколько парочек. Похоже, пиршество удалось, безумье захлестнуло всех.

«Больше я эту гадость ни за что не выпью! Что было? Что тут было-то?» – Рехи силился вспомнить прошедшую ночь. Но в голове только звенел ветер.

Всплывали в памяти чьи-то жаркие прикосновения, долгие, настойчивые поцелуи, сладостные стоны и несколько разгоряченных тел, плавно извивающихся, как лепестки огня. Кажется, он целовал и темноволосую подружку предводителя, и Теллу. То ли по очереди, то ли одновременно…

А что было еще? Больше он ничего не вспомнил. Да не так уж и важно. Наверное, сначала они развлекались с Теллой, затем с темноволосой красоткой, потом одну из девушек подхватил Ларт. Или все было как-то иначе?.. Уже во сне Рехи инстинктивно подполз к Ларту на запах его крови, который болезненно являлся в видениях. Почему-то от предводителя шел странный аромат. Телла больше пахла, как человек, и вторая девушка тоже – ничего особенного.

«Хотя как же ничего особенного? Раньше я людей только как еду воспринимал! Хотя… не так уж много между нами различий. К тому же они полуэльфы», – оправдал себя Рехи, все еще не двигаясь с места.

На самом деле, его ничего не смущало: лучше проснуться в чьих-то объятьях, чем в цепях. Еще накануне он ждал какой-нибудь очередной мерзкой подлости после пира, но ничего опасного не случилось. Не считая того, что его опоили, отравили… Закружили… И не считая пробуждения в клубке обнаженных тел: подружка предводителя обнимала Рехи за колени, одновременно держа в длинных пальцах ладонь мирно посапывавшей Теллы. Ларт так вообще по-хозяйски распластался между ними, загребая их к себе, словно ему принадлежали все.

Впрочем, теперь он не казался опасным. Не топил, не скидывал в гущу сражения, не отдавал на корм ящерам или соплеменникам – уже хорошо, очень хорошо. Рехи на всякий случай проверил след на шее – нет, даже кровь больше не пил. Поэтому на какое-то время внутри воцарилось невероятное умиротворение, двигаться не хотелось, мучить свою память в поисках ответов тоже.

Кажется, Ларт разрешал слушать пульсацию жилы на шее, даже позволял облизывать кожу вокруг нее, но не кусать. Рехи остался один на один с искушением напиться крови полуэльфа и тут же умереть от мечей верных стражников, которые уже протрезвели и стерегли вход в шатер. Но аромат слишком щекотал ноздри. Ощущая неправильность происходящего, Рехи приник к горячей, совсем человеческой коже, слушая ритмичные быстрые щелчки пульса. Волшебно!

«Я раб этой крови… Все эльфы – рабы крови, – думал он. – Но если полукровки так манят нас, как самая желанная добыча, не значит ли это, что мы хотели бы поедать друг друга? Почему я никогда не пробовал на вкус кровь эльфов? Что-то запрещало. Да и от нее нет толку, она же не теплее крови ящеров».

Телла слегка пошевелилась, Рехи бесцельно погладил ее вдоль талии, спускаясь к бедрам, затем провел по волосам, и она снова заснула, умиротворенно вздохнув:

– Рехи… ты такой милый…

Его же продолжали мучить раздумья, внезапно они пронзили неожиданным озарением: «Я все понял! Вкус крови эльфов заглушается тем, что она холодная и вязкая. Зато у полукровок человеческая часть разгоняет ее, будит этот аромат. И в Ларте эльфийская кровь сильнее, чем в Телле и другой, как ее звать-то… Проклятье, значит, мы вкусные! Очень вкусные! Да о чем я вообще думаю? Проклятье к трехногим! Ларт, какая же ты гадина, солнце тебе на голову! О чем я… А хотя о чем должен?»

Ларт спал, негромко похрапывая, мерно вздымалась грудь, и уши не шевелились. Тогда Рехи с кривой ухмылкой легонько прокусил кожу вокруг пульсирующей жилы, но предводитель тут же схватил эльфа за ухо, отводя жадные зубы в сторону. Даже не просыпаясь, Ларт прошипел что-то угрожающее, но отпустил и в полудреме потянулся к девушкам, обнимая обеих разом.

«Ах ты, хитрая тварь! Хитрая и сильная! Ну ничего, когда-нибудь я до тебя доберусь», – ухмыльнулся Рехи, примирительно лизнув края раны. Язык обжег вкус выступившей капли крови, от которой обещание стало едва ли не заветной мечтой, смешанной с изощренным планом мести.

Рехи провалился в сон еще на какое-то время, а очухался уже совершенно один. Для начала неуверенно пошевелился: все тело охватывала приятная ломота. Не приходилось вскидываться в страхе за собственную жизнь – бесценная редкость. И ничего не болело, не считая ожога, не гнило, не мучило, только остро ощущались свежие засосы: один обнаружился над пупком, другой – чуть ниже. Кое-где проступали синяки со следами укусов от чьих-то четырех клыков, но ничто не приносило страданий.

Он не стал лакомством на пиру, даже сам полакомился. И повеселился на всю оставшуюся жизнь, даже если унылый Страж в голове твердил, что кто-то там сбился с пути. Как можно сбиться с дороги, если ее нет? Да и линии мира… Черные, значит, черные. Не съели, удалось утолить свой голод, весь свой голод – вот и все, все предельно просто.

Рехи