На краю жизни - Ханна Ким

все немного остынем. – Лив встает между ними, разводя руки, смотрит по очереди на каждого.

– А ты? Почему даже ты согласилась с этим? – Марго разом забывает про Нейта и теперь сверлит глазами девушку. – Неужели нельзя было посадить ее к нам в машину?

– Она сама захотела. – Лив терпеливо пропускает мимо себя ее нападки. – И это логично, сама подумай. Оказавшись в обществе чужих людей, ты бы стремился быть ближе к тому, кто тебе знаком.

Марго скрипит зубами и рывком сдергивает со своей шеи кусок тряпки, бросает его на землю. Кожа на горле влажная, липкая. Если бы не тревожила раны с таким усердием, может, зажило бы без шрамов. А теперь она уверена в том, что до конца жизни будет ходить со следами когтей зараженного на самом видном месте. Больно, неприятно, гадко. Но не физически. Физически Марго готова многое вытерпеть.

– Зараженным на базе не место. – У Нейта голос холодный, противный. – Если бы я с самого начала знал, кем он является, то пристрелил бы сразу.

– Он не зараженный. – Марго накрывает ладонью шею, опускает взгляд.

Ведь правда же. Дин не зараженный. Он – человек. Со своими мыслями, переживаниями, привязанностями. То, что ему нужна кровь, чтобы выжить, ничего не меняет.

– Ты ведь всегда знала, верно? Знала и молчала. – Нейт хочет сделать шаг в его сторону, но натыкается на выставленную Лив ладонь.

– Не знала, – подает голос Дин, привлекая к себе внимание. – Не знала она ничего. Отвалите уже от нее.

Лив, которая стояла слегка сгорбившись – наверняка болело обожженное плечо, – медленно выпрямляется, бросая на Дина взгляд, переполненный искренним удивлением. Смотрит на него несколько секунд, меняясь в лице. Девушка опускает руки и поворачивается к Нейту.

– Давайте мы продолжим эту перепалку завтра. У нас раненые. И мы все жутко устали.

Нейт щурится, сжимая губы в тонкую линию, но все же отступает – уходит, шурша подошвами ботинок, растворяется в темноте. Марго смотрит ему вслед до тех пор, пока тот совсем не пропадает из виду, а затем устало хватается рукой за одну из распахнутых дверей фургона.

– М-да, некрасиво получилось, конечно. – Мэг хлопает багажником внедорожника и закидывает за спину необъятный рюкзак.

– Спасибо, что поддержала, – без злости язвит Марго.

– А чего мне встревать, когда тут два главных альфы базы лбами столкнулись? Вы же задавите случайно и даже не заметите.

Она тихо смеется – сипит скорее – и склоняет голову, пытаясь сфокусировать взгляд на каком-то камне под ногами. Макс, который, видимо, того же мнения, что и Мэг (а может, просто так и не смог решить, чью сторону занять), подходит к ней и осторожно обхватывает за плечи здоровой рукой.

– Пойдем. Теперь твоя очередь в больничном крыле валяться.

Марго не может сказать, что именно ее накрывает больше – усталость, болезненные ощущения во всем теле или звон в голове после все-таки лопнувших нервов, – но это не так важно, потому что исход все равно один: сознание плывет, буквально растекается бесформенной лужей в том месте, где должны быть мозги. Соображать не получается уже совсем, равно как и перебирать ногами, поэтому в кабинет Джеймса Макс тащит ее на себе, заставив залезть на спину.

Кажется, Юджин остается на улице, чтобы разобрать до конца вещи и отогнать в гараж машины. Джеймс идет рядом, молча открывая перед ними двери. Марго хочется повертеть головой, чтобы понять, идет ли за ними Дин, но в итоге просто свешивает ее через чужое плечо. Вспоминает зачем-то про свое недавнее желание проспать до зимы – вот уж что точно было бы классно. И больше никаких перепалок с Нейтом, каждая из которых всегда высасывает все силы.

– Можно я сначала помоюсь, от меня за версту воняет грязью, кровью и еще чем похуже. – Марго приваливается к стене, когда ее сажают на кушетку.

– Я тебе спинку тереть не буду, уж извини, – кривится Макс. – До завтра потерпишь.

Джеймс что-то говорит, говорит; Марго наблюдает за тем, как открывается и закрывается его рот. Только когда Макс стаскивает с нее куртку и она остается в футболке, понимает, что ее просили раздеться. Джеймс осматривает рану на ее плече, которая так, царапина скорее, а после переключает все свое внимание на шею. Вроде бы оповещает о том, что останутся шрамы, на что Марго выдавливает из себя улыбку – получается какой-то злобный оскал.

После того как ей вкалывают обезболивающее, которое вообще-то у них на вес золота, она благополучно отрубается, уже особо не запоминая то, как Джеймс аккуратно зашивает две из четырех ран на шее.

Приходит в себя Марго уже с рассветом. Щурится от неяркого света из окна, тянется рукой к перебинтованной шее и вроде бы хочет сесть, но выходит не очень – только беспомощно кряхтит что-то несвязное и снова расслабляется.

Тишину разбавляет странное тиканье – Марго не сразу вспоминает, что это наручные часы Алека, которые, кажется, работают на каком-то вечном двигателе и хрустят своими стрелками так, что за километр слышно. Она косит глаза, и да – парень дрыхнет на соседней койке. Ногу с крепления уже сняли – та торчит из-под одеяла белой грудой гипса.

Марго глубоко вздыхает и скидывает одеяло, приподнимается на локтях, рассматривая себя, – плечо перевязано бинтами, одежда все та же, вчерашняя. Штаны подраны на коленях и максимально грязные. Вся простыня в песке. Она морщится и свешивается с кровати, заставляя ту громко скрипнуть.

Дин, полусидя дремлющий в ногах у сестры, мгновенно поднимает голову. Дана, свернувшаяся калачиком под тонким одеялом, спит совсем рядом – ее койка изголовьем придвинута к той, на которой сидит Марго.

Они с Дином смотрят друг на друга с одинаковым удивлением.

– Ты чего тут делаешь? – Марго вяло осматривается, ища хоть что-нибудь, что можно накинуть сверху.

– А куда я уйду?

И не понятно, чего больше слышно в этом вопросе: «Мне без тебя дорога везде закрыта» или «Я от сестры не отойду». Она решает, что все-таки второе. Поднимается на ноги, опасно качается из стороны в сторону, но все же принимает полностью вертикальное положение. Дин сбоку шуршит простынями.

– Ты куда собралась?

– Собираюсь утопить свои печали под душем, – беззлобно отмахивается Марго. – Иди спи. Вон, койки есть свободные.

Ей не отвечают, и это заставляет все же повернуться к Дину целиком. На нем, конечно же, вчерашняя одежда – даже разводы грязи с левой щеки никуда не пропали. Марго невольно опускает взгляд к сжатой в кулак чужой ладони, задаваясь вопросом, обработал ли кто-нибудь рану, которую Дин получил из-за ее тупости.

– Ладно, так пойду. – Она стаскивает со своей койки простыню и заматывается в