Торговля артефактами - Хайдарали Мирзоевич Усманов

Маленькие глюки в рекламных каналах, фразы о том, что лот – клон, что происхождение сомнительно, что “лучше бы не лезли”. Это отрезвляло часть потенциальных агрессивных покупателей. Так как риск потери репутации был слишком велик.

Тем временем ставки на лот перелились в астрономию. Одна богатая конфедерация, опасавшаяся как раз потерь от антагонистов, предложила условие:

“Я плачу четыреста камней Души, но живое вскрытие – на нашей нейтральной палубе.”

И тут один из тех, кто был уверен, что может заполучить товар силой, заключил молчаливое соглашение с организатором. Взаимность – он откажется от насилия в обмен на гарантированную долю. Это была игра доверия на тонкой грани.

К концу аукциона зал выглядел как поле после шторма – несколько разбитых стульев, исковерканные таблички, разумные в одежде с порванными рукавами и теми, кто пытался утащить что-то ценное ножом или лёгким резаком. Но главный лот – капсула с разумным осьминогом – остался нетронутым и был продан. Победителем стал консорциум “Вековой Архив” – группа старых коллекционеров и нейтральных академий, которые предложили слить средства в репозиторий, обязавшись провести исследования публично и под контролем трёхсторонней комиссии.

Когда объявили итог, в зале действительно повисло напряжённое облегчение – но не у всех. Наёмники и те, кто хотел брать силой, поняли, что их игра была проигрышной. Некоторые уходили с угрозами, некоторые – с гнилыми сделками в кармане. Хозяин аукциона принял процент, курьеры получили плату, и контейнеры были официально переданы в охраняемое хранилище “Векового Архива”.

Кирилл наблюдал за всем этим на экране с безопасного канала. Он видел, как ставка взлетела и как неспокойные элементы были нейтрализованы – не полностью и не без шума, но достаточно, чтобы не доводить до прямого следа на его имя. В ту ночь он заплатил цену – пятую часть от суммы – но получил гораздо больше. Время, отсутствие рисков связать его имя с поставкой и спокойствие, что артефакты ушли в руки людей, которые, скорее всего, не захотят мстить торговцу, организовавшему сделку.

Ещё долго перед его глазами стоял последний кадр. Коридор аукциона пустеет, на нём мерцают следы протёртых ботинок, и где-то вдалеке слышится приглушённый смех – уже не злорадный, а усталый. В логах “Нокса” остаются сотни записей – кто был, кто платил, кто пытался сорвать торги. Для охотников за ценностями подобного рода, это теперь чужая трасса. А для Кирилла – шанс перевести дыхание и готовиться к следующему ходу…

Консилиум

Зал, где собирались учёные, был устроен как храм науки. Круглая галерея с панорамными окнами, за которыми дрожали звёздные огни, массивный стол в центре, покрытый голографическими картами, и ряд изолированных кабинетов – каждый для своей дисциплины. Вокруг стола расселись гуманоиды всех видов, и даже частично не-гуманоиды в строгих комбинезонах, с опознавательными шильдиками от разных домов и государств. И главными тут были трое. Гном-археометаллург в штатском фартуке с пятнами старого сплава… Орк-палеобиолог с тонкими, аккуратными нотами научной педантичности в голосе… И драконид-археотехнолог, чьи чешуйчатые виски едва мерцали, и делегаты от нескольких нейтральных институтов – представители Вольных Станций и торгово-научных конгломератов. Офицеры Анклава гномов обеспечивали порядок. И именно эта жёсткая, но явно негласная защита и была визитной карточкой серьёзного собрания.

Ведь сейчас в центре их интересов располагалась криокапсула с осьминогоподобным трупом. Что была окружена стеклянным куполом и сотней датчиков. Контейнер излучал тонкую голубоватую дымку конденсата, внутри мелькали тенями целые отрезки совершенной, незнакомой анатомии. Сгибы манипуляторных рук, складчатые пластины кожи, тонкая сеть сосудов и – в центре – куполообразная мозговая камера, заключённая в прозрачную матрицу. Всё вокруг буквально пронизывал запах лаборатории. Этакая смесь йода, озона и тонкой солёной горечи – как если бы море вдруг поместили в стерильную ёмкость.

Первая фаза работ была технической и молчаливой. В ход шло буквально всё. Динамические сканеры, нейро-диффузионная томография, спектрометры, изотопные анализаторы, мембранные секвенаторы. Аппаратура лепетала цифрами и картами, и на голографическом экране медленно вырисовывались слои. Внешний слоистый покров с хроматофорными полями, подлежащие мышечные ткани, микроканалы, содержащие вязкую биожидкость, и та самая магнитно-нейронная сеть внутри черепа – сложнейшая структура, которая откликалась на слабые магнитные импульсы.

Гном Дорин первым шагнул к панели и скомандовал:

“Снимем первый слой! Нам нужна полная валидация белковых цепочек.”

Его пальцы бегали по голограмме, и экран буквально задымился результатами масс-спектрометрии. Аминокислоты с непривычными заместителями, неописанными в стандартных базах.

– Это неизвестная никому из нас белковая матрица… – Глухо проговорил он, и в этот момент его голос был ровен до скрежета. Гномы по долгу службы видели всякое, но это было иное – и это требовало уважения и чрезвычайной осторожности.

Храгг, учёный – орк, занялся биодинамикой. Он предложил провести серию микроинъекций в сохранённые ткани, чтобы посмотреть, какие ферменты проявят активность. Его метод – грубее, чем у гномов, но надёжен для проверки жизнеспособности клатратов.

– Если реакция будет нулевая – это действительно музейный экспонат. Если хоть что-то откликнется – должно быть крайне аккуратно. – Предупредил он, и рядом с его словами включились красные индикаторы безопасности.

Профессор Саейндраэл, драконид, смотрел на результаты через очки с тонкими линзами, переводя взгляд между графиками и записями всего оборудования, что старательно систематизировал научный ИИ, давным-давно переделанный из древнего артефакта. Его интерес был не в биологии как таковой, а в тех сигнатурах, которые могли бы связать технологию “корабля-аквариума” с предметами археотехнологии.

– Эта нейросеть имеет паттерны синхронизации, которые напоминают фазовые регистры древних картографов – но в физике они выглядят как квантово-когерентные петли, а не простая мемристивная сеть… – Тихо сказал он.

Практически сразу же развилось несколько основных линий гипотез, и вокруг них начали формироваться временные альянсы. Биологическая цивилизация – “океан в вакууме”, который старательно поддерживал альянс орка вместе с нейтральными биологами. Храг и его сторонники настаивали на том, что эти существа были чисто биологическими, эволюционировавшими в водной среде какой-то планеты, возможно, в мире с плотной атмосферой и высокоэнергетическими океанами. Их “корабль”, по своей сути, единый большой биокорпус, наполненный жидкостью, сохраняющий привычные для них условия. Перенос в космос обеспечивался бы замкнутыми биомодулями, с внутренними циклами равновесия и энергетической системой, основанной на ферментативной химии. И в первую очередь они указывали на тот факт, что ткани полученного ими тела хранят слои иона лития и натрия в непропорциональном количестве, что явно было следами адаптации к гиперсолёной среде.

Вторая гипотеза говорила о том, что перед ними технологически симбиотическая форма – “живой станционный организм”, которого придерживался альянс гномов и