Ваше Сиятельство 14 (+иллюстрации) - Эрли Моури

панно. — Сэм, ты тоже здесь не чужой. Давай туда, — я махнул рукой на соседнюю кровать. — Что там с погрузкой?

— Так закончили уже, ваша милость! — отозвался он, затаскивая свой тяжелый рюкзак. — Наталья Петровна так всех торопила, что вмиг все затянули. Скажу я вам умеет она и любит командовать, особенно мужчинами. Через 20 минут взлетаем.

— Вообще-то, Александр Петрович — граф! — с возмущением повернувшись к Бабскому, Острова подбоченилась.

— Все в порядке, виконтесса, — охладил я ее недовольство. — Когда я называю Алексея Давыдовича Сэмом, то я для него становлюсь виконтом Джеймсом Макгратом, и тогда ко мне можно обращаться как «ваша милость». Это у нас дурачество такое вошло в привычку с Лондона. В общем, располагайтесь. Я пойду навещу Бондареву, заодно разыщу комнава, — сказал я Стрельцовой.

— Может я с тобой? Боюсь оставаться с Бабским — а то он меня зашутит, — попросилась Элизабет.

— Элиз, потерпи. Хочу с ней наедине, — сказал я и направился к двери.

В коридоре я почувствовал слабую вибрацию, пошедшую по корпусу. Похоже, проверяли сброс нерезонансных энергий через коллекторы. Фрегат готовилась к взлету. Если на обычной гражданской вимане такая процедура производится одним нажатием кнопки и ее практически нельзя почувствовать, то «Гектор» — воздушный корабль 7-го размерного класса. Под его первой палубой аж 38 генераторов вихревого и все они увязаны сложной системой синхронизации, электрическим обслуживанием, контролем эрминговых потоков и много еще чего такого, рассказ о котором занял бы ни одну книгу.

Я остановился, слушая общие команды, доносившиеся из говорителя, и подумал, что искать Моравецкого сейчас во время взлета, не очень правильно: все-таки он командир навигационной секции. Лучше дождаться, когда «Гектор» ляжет на курс, тогда можно его побеспокоить. Бондареву в каюте 3-М-04 я не нашел — сказали, что она ушла с мичманом, решать вопрос с ужином для нашей группы. Постоял, поболтал с ребятами, как бы продолжая знакомство, услышал несколько шуток про виконтессу Дашкову и направился к месту курения — ближайшее располагалось на второй палубе рядом с кают-компанией. Там я рассчитывал встретить Наталью Петровну, но она каким-то образом ускользнула.

В курилке какой-то хмурый лейтенант подсказал, где искать Моравецкого, и я направился по длинному коридору второй палубы к навигационной секции — она примыкала к рубке. Задержался лишь у обзорного иллюминатора, пока еще не закрытого стальными шторами: недолго полюбовался проплывающей внизу тайгой и заходящим солнцем, сияющим золотисто-красной короне туч.

— Господин, сюда бы вам не надо, — негромко предупредил меня молоденький кондуктор. — Если капитан увидит, орать будет. Очень злится, когда к рубке подходят посторонние.

— Спасибо, но мне надо, — я кивком поблагодарил его за заботу и пошел дальше по коридору. Сразу за решетками, прикрывавшие главные магистрали СККТ и трубами охлаждения коридор расширялся. Прямо находилась рубка, дверь в нее была закрыта и там стоял вахтенный, справа располагалась навигационная секция. Даже не глядя на табличку, я догадался по желтоватому мерцанию на стальных панелях стены — отражался большой картографический монитор.

— Вам туда нельзя, господин! — окликнул меня вахтенный.

— Мне только Моравецкого вызвать, — ответил я, улыбнувшись ему с абсолютной добродушностью.

— Но, господин!.. — он сделал несчастное лицо, пытаясь возразить мне.

Я пошел дальше. Еще несколько шагов, и я заглянул к навигаторам. Их там было четверо: двое сидели у монитора, один смотрел в потолок, нацепив на голову управляющий обруч, и еще один в форме капитан-лейтенанта скорее всего он и был тот самый Моравецкий. Увидев меня, он как-то встрепенулся, тут же встал. Его мутно-зеленые глаза на миг будто вспыхнули, и взгляд быстро уплыл в сторону. Я прочитал в нем испуг, растерянность. Похоже, он догадался кто я. И если его растерянность и испуг как-то связаны с Ольгой, то дело совсем скверно. В первую очередь для него. Почти в ту же секунду я понял, что он менталист. Да, да, менталист! Хотя он очень умело прятал свои способности за неплохо построенным щитом.

Вот это было неожиданной новостью! Насколько я знал, менталисты на боевых виманах большая редкость и они всегда были на особом учете. Я не слышал, чтобы людей с такими талантами допускали в работу навигационной секции, к пилотированию, а также к системам защиты или атаки. Вообще, держать менталиста на боевом корабле, тем более корабле седьмого размерного класса с экипажем аж 240 человек — это, извините, риск. Ведь в критической ситуации он может повлиять на команду не так, как требует боевая ситуация. К тому же менталисты зачатую люди нервные и капризные — Бондарева тому пример — поэтому такой человек в команде не желателен. Ведь от перепадов его настроения может зависеть судьба большого боевого экипажа.

— Моравецкий вы? — спросил я, сделав еще шаг. Интуиция, снова шевельнулась во мне, но ее голос я так и не услышал, потому как меня захлестнули эмоции. Мигом вспомнились Карибы, когда из нашей гостиницы менталист — лже-супруг Хитлалли, увел Ковалевскую. Черт, и снова возле нее терся мутный, очень неприятный тип с особыми психическими возможностями! И снова поведение Ольги было странным! В этот раз еще более странным, чем тогда в «Садах Атлантиды»! Уж не этот ли Моравецкий повлиял на нее так, что Ольга Борисовна, всегда взвешенная, рассудительная начала настаивать на столь неуместном капризе: летать со мной на Шри-Ланку⁈

— Я, ваше сиятельство, — произнес комнав, справившись с изначальным замешательством. — Вы, надо понимать, граф Елецкий? Чем могу быть полезен?

— Вас как величать по имени-отчеству? — я попытался просканировать его, аккуратно, едва касаясь ментальной ткани: о том, что я узнал о его опасных талантах, поляку лучше было пока не знать.

— Вислав. Вислав Борисович, — быстро отозвался он. — Господин Елецкий, если у вас какие-то серьезные вопросы, то прошу, потерпите с ними до посадки. У нас очень сложный полет. Придется много маневрировать. Обстановка на границе постоянно меняется, мы постоянно пересчитываем условия захода на цель. К тому же капитан…

В этот момент дверь рубки открылась и вышел Носков.

— Какого хуя вы здесь делаете⁈ — его глаза едва не стали квадратными, когда он увидел меня. — Моравецкий, блять! Кто позволил болтать со всякими пассажирами⁈

— Виноват, Ерофей Тихонович! На минуту вышел! — поляк тут же попятился, поспешил на место.

— Вам, Ерофей Тихонович, следует учитывать, что я на «Гекторе»