Пельмень Бессмертный - Анатолий Федорович Дроздов

его не принимаю. Спасая Юлию, я обреку на смерть других людей: высокородных и простых людей, детей и женщин. Из-за меня подвергнутся разорению провинции, а власть в стране окажется в руках диктатора. Фиона погрузится в тьму. Я не желаю это видеть, поэтому выступлю против принцепса. Это мой долг сенатора. На военной службе я приносил перед богами клятву, обещая защищать Фиону, если понадобится, то ценою своей жизни. Ты спрашивал: есть ли у меня друзья? Найдутся. Я посвящу их планы Тита, и мы предпримем меры.

— Если принцепс узнает о вашем сговоре, то он форсирует события. Полагаю, что у него есть свои люди в кругу сенаторов. Не исключено, что кто-то из твоих друзей сам с ним поделится информацией, рассчитывая заработать преференции после того, как Тит станет диктатором. Тут нужно действовать осторожно.

— И что ты предлагаешь?

— Для начала взять на службу Гнея.

— Убийцу, подговорившего Кезона отравить тебя? Организовавшего покушение на Юлию?

— Вот именно. Сейчас он пороге смерти, что вполне осознает. Гней — человек весьма неглупый. Ты вправе его уничтожить, что он прекрасно понимает, одновременно Тит не спустит ему то, что он раскрыл нам его планы. Гней изворотлив и хитер, он вхож к принцепсу и сможет добыть железные доказательства измены своего патрона. Без них твои друзья, Деметриус, нам могут не поверить. Ведь так?

— Возможно, — эйр кивнул. — Но я не доверяю этой гниде.

— Я тоже, — Кузьмич пожал плечами. — Но там, где я служил в былые годы, говорили, что нет мерзавцев, а есть объекты для работы. У нас с тобой нет выбора. Предлагаю с ним поговорить и, если нас его рассказ устроит, мы сделаем предложение, от которого он не сможет отказаться.

— Ладно, — эйр сморщился. — Но говорить с ним будешь сам. Не то я разозлюсь, после чего прихлопну его прямо в кабинете.

— Идет! — кивнул Кузьмич.

Через минуту Гней сидел на том же табурете, а за столом напротив разместились Деметриус с Пельменем.

— А расскажи-ка нам, любезный, подробно о себе, — сказал Пельмень. — Кто ты и откуда, и как попал на службу Титу.

— Вам это интересно? — удивился Гней.

— Очень, — кивнул Пельмень.

Гней пожал плечами.

— Родился в Остии в семье почтенного торговца, — он на мгновение замялся. — Моя семья держала там причалы. К ним швартовались корабли, платили портовым властям положенный за это сбор, нам — за охрану грузов.

— А если не хотели? — сощурился Пельмень. — Платить.

— У них случались неприятности. Корабль, к примеру, загорался.

— Короче, мафия, — сказал Пельмень.

— Что, почтенный?

— Преступная организация, которая занималась вымогательством.

— Ну, это очень давний промысел, — не согласился Гней. — Пусть не совсем законный, но вполне почтенный. Купцы были довольны: им не нужно было содержать охрану на кораблях. Ничего не пропадало. Все было хорошо, пока не произошла беда. В семье, которая подобно нашей занималась тем же промыслом, скончался глава. Сын, унаследовавший дело, вдруг решил, что у нас причалов под контролем слишком много, потребовав их передела. Отец не согласился — с чего бы это? Его бы перестали уважать, если бы пошел на поводу у наглеца. Тогда Секст, так звали эту сволочь, пригрозил войной. Отец его пытался убедить, объясняя, что это привлечет внимание властей, нам всем не поздоровится, но Секст лишь посмеялся. Идиот… — Гней поморщился. — Они напали первыми, и для начала зарезали отца. Я вынужден был ответить, иначе меня не поняли свои же, и Секста застрелили. Началась война, пролилось много крови. В результате из Рексаны прибыла полиция и арестовала всех мужчин в обеих семьях. Нас выдали чиновники, которым мы платили столько лет. Предатели!

— Что было дальше?

— Всех осудили на большие сроки. Мне дали двадцать лет каменоломен в Трире. Реально — смертный приговор, там и пяти никто не выживает. Имущество семьи конфисковали. И вот однажды ко мне в камеру пришел принцепс — инкогнито, конечно. Поговорил со мной, как вы сейчас, и предложил служить ему. Пообещал помилование и другое имя. Когда-то меня звали Лар… Я согласился, а что мне оставалось?

— Давно ты ему служишь?

— Третий год пошел.

— И часто ты выполнял такие поручение, как покушение на Юлию? — поинтересовался эйр.

— Это впервые, — ответил Гней. — Клянусь тебе перед лицом богов. Обычно требовалось разузнать о планах недругов принцепса, добыть компрометирующие документы. Побить кого-то, чтоб не слишком умничал. Я справлялся. Со времени работы в Остии у меня остались связи с преступным миром — мы привлекали их людей для выполнения деликатных операций. Как полагаю, именно за это меня и выбрал Титус. Об этой стороне моей работы в Остии он много спрашивал в том разговоре в камере.

— Понятно, — заключил Кузьмич. — Что ты скажешь, Гней Клавдий Первый, о предложении перейти на службу к высокородному Деметриусу? Взамен получишь жизнь и свободу.

— Принцепс меня убьет, если узнает!

— Во-первых, сделай так, чтоб не узнал, — Кузьмич пожал плечами. — А, во-вторых, ты и без того покойник. Неужто ты считаешь, что высокородный Юлий вот просто так тебя помилует? Простит тебе попытку покушения на жизнь дочери? Прощение надо заслужить.

— И что я буду делать?

— То же, что раньше, — состоять на службе у принцепса. Но одновременно ты добудешь доказательства измены Тита. Ну, скажем, письма от силонцев, списки сенаторов, с которыми принцепс расправится, когда станет диктатором.

— Это непросто.

— Кому сейчас легко, — Кузьмич развел руками. — Ты уж постарайся. Жизнь, Гней, прекрасна, жаль будет потерять. Предупреждаю: сдашь нас Титу — подохнешь. Необязательно от нас — принцепс узнает, что ты его выдал. Попробуешь сбежать — аналогично. Найдем и кончим.

— Я понял.

Гней задумался. Кузьмич с Деметриусом терпеливо ждали.

— Согласен, — наконец промолвил Гней. — Но с одним условием.

— Каким?

— У меня есть сын, единственный. Он растет без матери — ее убили в Остии при нападении на мой дом. Случайно, но от этого не легче. Гай был тогда еще младенцем. Ему пять лет, и он не помнит мать. Вы заберете мальчика к себе, и, если я погибну, устроите его судьбу. Гай должен получить образование, быть сыт, одет. Если найдете ему хорошую приемную семью, я вас благословлю из Гадеса.

— Сын?