Зодчий. Книга V - Юрий Александрович Погуляй

с простеньким, но обитым стулом. Бонусом шёл десяток дешёвых репродукций на разных уровнях. Одни побольше и пониже, другие поменьше и повыше. Я изучил их все, пока ждал. И даже успел подремать на диванчике.

Телефон умер: за пределами помещения работали мощные глушилки. Обе я смог бы потушить в течение нескольких секунд, но это было не в моих интересах. Пусть проходят по своим процедурам, я могу себе это позволить. Хотя потеря времени, конечно, раздражала.

Прошло, наверное, пара часов, прежде чем дверь в мои «покои» отворилась. На пороге возникла Кашемир. Холодные глаза смотрели прямо и безучастно. Она вошла, заложив руки за спину и почти чеканя шаг. Я терпеливо молчал.

— Здравствуйте, Михаил Иванович, — сказала вежливо ротмистр. — Вы не голодны? Может быть, воды?

— Было бы неплохо перекусить, — согласился вдруг я. — Полагаю, мы тут все задержимся.

— Секунду, — жандарм повернулась к двери, хлестнула:

— Ужин его благородию! И поживее!

Стол в помещении был небольшой, под картиной, где горела Варшава, по которой маршировали тяжёлые кирасиры Российской Империи. Прошлая война, закончившаяся победой и великодушным уходом русской армии с завоёванных земель. Теперь там Скверна.

Кашемир прошла к столу и остановилась у картины, тоже её изучая. Затем отодвинула стул и села на него, приглашающе показала на диванчик, в котором мне удалось подремать до этого.

— Я буду говорить с вами откровенно, Михаил Иванович, — отчеканила Кашемир. — У меня приказ в кратчайшие сроки раскрыть это дело и поэтому меры разрешены любые. Однако, Михаил Иванович, я должна у вас спросить: вы готовы добровольно пройти процедуру составления Слепка памяти? Хочу отметить, что такое решение зачтётся в суде.

— Разумеется, Мирослава Вахтанговна, — спокойно ответил я. — Однако прошу помнить параграфы о защите государственной информации, и ограничится событиями, приведшими к скоропостижной кончине господина Губарёва. Надеюсь, ваш специалист достаточно профессионален.

— Прекрасно, — равнодушно улыбнулась ротмистр. — Господин Лисицин тоже согласился на процедуру. Тогда не станем терять время. Личный психомант Его Императорского Величества направляется в Барановичи и будет здесь к утру. Вопросы о его профессионализме предлагаю задать ему напрямую, если появится такое желание. До этого момента вы находитесь под охраной жандармерии. Есть ли какие-нибудь пожелания?

— Мне бы подушку, — посмотрел я на диван.

— Всё сделаем, Михаил Иванович. Может быть, я могу ещё чем-то вам помочь? Ответить на какие-то ваши вопросы?

— Вы даже не спросите у меня, что случилось? — усмехнулся я.

— Зачем, ваше благородие? — чуть склонила голову Кашемир. — Если вы хотите о чём-то рассказать, то я готова буду вас выслушать. Но слепки покажут истинное положение дел, раз уж они затребованы Его Императорским Величеством. И полагаю, чем меньше я буду знать об этом деле, тем безопаснее будет моя служба в дальнейшем.

— Хорошо, Мирослава Вахтанговна, не настаиваю. Безопасность прежде всего.

— Простите, если резка, — совершенно без участия продолжила ротмистр. — Эти стены слышали много историй. Часто противоречащих друг другу. Но личный приказ Императора я не получала никогда. Так что давайте просто не будем мешать друг другу и найдём нашему времени лучшее применение.

— Вы мне нравитесь, Мирослава Вахтанговна, — не удержался я. — Ваша откровенность обескураживает. Честное слово, я восхищён вашим подходом. Но вы абсолютно правы. Сколько меня здесь продержат?

Кашемир снова улыбнулась, но чуть теплее.

— Полагаю, завтра вечером я смогу дать вам ответ на этот вопрос. Пока я бы посоветовала вам отдохнуть. Процедура составления Слепков может быть… Затратной по времени и силам.

— Вот и отлично. Не забудьте про подушку, пожалуйста.

— Уверяю вас, такую просьбу я точно не забуду.

Когда она вышла, почти сразу принесли ужин. Конечно, не рябчики, но вполне себе съедобная котлета с гречневой кашей. Может, не очень благородно, но вкусно и сытно.

Личный психомант Его Императорского Величества — это серьёзная история. Вряд ли он будет копаться только в тех событиях, которые ему назначит жандармерия. Мои мысли и знания в слепках не отразятся. Для Государя это будет как кино, и длительность показа зависит от его личного интереса.

Законов никаких я последние дни не нарушал, вроде бы. Если только не учитывать Волгина с устранением наркоманов. Кстати, он давно не выходил на связь. И это как никогда кстати.

Главное, чтобы человек Императора не докопался до Люция. Потому что это будет, право, совсем некстати.

В кабинете для допросов «лиц благородного сословия» тоже были репродукции картин. Здесь в основном находились работы с исторически-политическим уклоном. Казнь князя Сурганова, предавшего Российскую Империю ради титула в Венгрии. Жалкая смерть гетмана Полыньи в снегу, окружённого русскими казаками с пиками. Идущий на виселицу Ричард Лаенхорд, первый губернатор освобождённой Аляски. Спина согнута, со сторон зевак летят тухлые картофелины, символ «Картофельного Бунта» проплаченного Перуанским протекторатом и едва не лишившим Российскую Империю плацдарма на материке. Были и другие персонажи, но объединяло их всех одно: печальная судьба благородных людей, выступивших против государства. Милая психологическая обработка ожидающих допроса аристократов. Мол, смотрите, чем всё закончится. Я с интересом изучал картины, жалея, что не могу осмотреть оригиналы. Некоторые бы себе забрал с превеликим удовольствием. Даже без Эха они обладали особым шармом и передавали эмоции предателей, оказавшихся перед лицом смерти.

Когда дверь открылась, я повернулся к вошедшему и не поверил глазам.

— Я смотрю, Михаил Иванович, вам спокойно-то совсем не сидится, — сказал психомант, которого нашёл мне Олег «Билли» Кожин. Иннокентий закрыл за собой дверь и прошёл ко столу, положил сверху тонкие перчатки.

— Неожиданная встреча… — признался я. — Простите, не помню как вас по отчеству.

— Вы и не знали. Но раз судьба свела нас во второй раз. Иннокентий Игнатьевич Игнатов, — представился психомант. — К вашим, если можно так сказать, услугам.

— Я боюсь спросить, кто же такой «Билли», — покачал головой я. — Раз личный психомант Его Императорского Величества приезжает по его просьбе в захолустье, в перерывах между рабочими командировками.

— Правильно делаете, Михаил Иванович, что боитесь, — загадочно прокомментировал это психомант. Испытующе поглядел на меня. — Ну-с… давайте приступим? Государь просил сделать всё максимально быстро, но без травм для вас. Драться же не будете в этот раз?

Он вдруг улыбнулся, пусть и чуточку ядовито.

— В этот раз не буду, — пообещал ему я.

Психомант подошёл к креслу, стоящему в центре допросной. Пригласил меня жестом.

— Сожалею, что вам придётся через это пройти, Михаил Иванович. Я уже обработал господина Лисицина и доказательства вашей самообороны там железобетонные. Однако Его Императорское Величество требовали предоставить данные по обеим сторонам конфликта.

Я устроился в кресле. Иннокентий чуть наклонил его. После чего на моих руках захлопнулись захваты. Следующим этапом скоба заблокировала ноги.

— Это ещё зачем?