Никита Аверин - Крым-2. Остров Головорезов

—  Охренеть, — только и нашел что ответить Зарубка.

—  Конечно, лучше всего внешний враг. Но один мой новый при­ятель подсказал мне идею, которая показалась куда более перспективной.

— Что за приятель и что за идея?

Зарубка с нетерпением ждал ответов на свои вопросы, но Ферзь даже не смотрел на него. Все внимание старика было обращено на подъезжающего к ним всадника в серебряной маске.

— Идея? Она проста. Вместо того, чтобы пугать окружающих выдуманным внешним врагом, мы сделаем для них реального вра­га, но внутреннего.

— То есть? Ты можешь объяснить по-человечески, без намеков и недомолвок? — чувствовалось, что ещё немного, и Правдоруб взорвется от нетерпения и ударит Ферзя своей клюшкой для гольфа. Но старик лишь кивнул в сторону всадника в серебряной маске.

— Вот тот человек, что придумал этот план. Пусть он сам его тебе и расскажет.

В эту самую минуту солнце окончательно скрылось за холмами. На Крым опускалась тьма.

Глава14.

ПОД ЗЕМЛЕЙ

Растолкал Бандерольку Телеграф. Солнце только взошло, и от холмов протянулись длинные тени. Под утро стало прохладно, и Бандеролька залезла в спальник. Так себе и дрыхла, пригревшись, и снились ей мутанты.

—  Где Стас? — вместо «доброго утра» прорычал Телеграф.

—  То есть?

События прошедшей ночи выплывали из тумана. Атаманша Пеева...

—  Ой, — спохватилась Бандеролька, — мы же с атаманшей долж­ны встретиться, чтобы на дрезине до Керчи доехать. Наверное, Стас с ней.

—  А где встретиться договаривались?

—  Да здесь вот, у выезда.

—  Я давно не сплю, и никто не появлялся, — пробормотал Теле­граф, — сдается, не к добру это. Но подождем.

Они позавтракали. Никто не появился. Телеграф явно нервничал, хоть старался не подавать вида. Бандеролька сдалась первая.

— Пойду я к Валентину Валентиновичу.

Уже понятно было: что-то случилось, но Бандеролька пыталась храбриться и держаться. Телеграф угрюмо кивнул:

—  Даже идти не надо. Вон он чешет, разлюбезный ваш хра­нитель.

Между рядами брошенных машин довольно шустро ковылял Валентин Валентинович. Бандеролька хотела пойти ему навстре­чу, но не смогла сдвинуться с места: нехорошее предчувствие сжало сердце, и колени стали ватными.

— Если с доктором что-то случилось, — угрожающе пробормо­тал Телеграф. — Если эти твари...

—  Уважаемые! — не добегая метров пяти, Валентиныч поднял руки. — Уважаемые! Случилась небольшая неприятность. Ничего страшного, вы не переживайте, мы все исправим.

—  Куда доктора дел, сволочь?! — прорычал Телеграф, вскиды­вая ствол.

— Собственно, я не... Опустите оружие пожалуйста, Телеграф. Дайте отдышаться.

Голос у него через противогаз звучал глухо.

— Дыши, — разрешил Телеграф сквозь зубы. — Пока можешь. Повторяю: ты куда нашего доктора дел?

—Я никуда его не девал, — Валентин Валентинович выпрямил­ся и попытался сохранить остатки собственного достоинства, что трудно сделать, когда в тебя целятся. — Собственно, я не пришел бы к вам, если бы его куда-то дел. Я хочу помочь.

— Давай-ка к делу. — Телеграф поморщился так презрительно, что Бандеролька испугалась: выстрелит.

Сама она ничего не могла сказать и ничего не могла сделать — испугалась. Не пасовала перед мутантами и зверями, не терялась в перестрелках, а тут почему-то испугалась.

— Похоже, вашего доктора увезли в Керчь без вас, — развел ру­ками Валентинов. — Ночью его видели с атаманшей Пеевой. А утром выяснилось, что пропала одна дрезина.

— Не понял. В сексуальное рабство, что ли, угнали Стаса?

— Вряд ли. Насколько я знаю, у Пеевой есть отец, его зовут Диким Барином. И он болен. Так что, наверное, атаманша просто позаимствовала у вас врача. Вреда ему не причинят...

—  Где у нее... логово? И как туда добраться?

—  В Керчи, в каменоломнях. Логово, скажете тоже. Логово — это хорошо... А добраться можно на дрезине. Собственно, я хотел вам предложить воспользоваться моей личной механической дрезиной, чтобы догнать Нату Пееву. Так и предположил, что вы за­хотите вернуть друга. Только умоляю, без стрельбы! В конце кон­цов, никто не желал ему зла.

—  Это мы посмотрим, — хмуро пообещал Телеграф.

Дрезина оказалась платформой с рычагом и двумя скамейками. Она стояла на рельсах и не производила впечатление чего-то, мо­гущего ехать. Бандеролька с Телеграфом, нагруженные необходи­мыми вещами, в сомнении уставились на нее.

—  Беретесь за рычаг, — консультировал хранитель, — и качаете. Это приведет в движение двигатель. Едет довольно шустро, рель­сы в приличном состоянии, зверье еще Пеева распугала, так что доберетесь быстро. Где каменоломни, в курсе?

—  Найдем, — сказал Телеграф.

Был он мрачнее тучи: бросать доктора не годилось, хоть Вален­тинович и утверждал, что ничего плохого со Стасом не случится, а освобождение спутника из лап неизвестных противников могло поставить под угрозу операцию. Бандеролька прекрасно это пони­мала и сама мучилась теми же размышлениями.

—  Нам все равно надо в Керчь, — сказала Бандеролька. — Мы не сильно отклоняемся от маршрута.

Валентин Валентинович, кроме дрезины, запаса воды (немного фонит, но для листонош годится) и еды дал карту. На ней были от­мечены Аджимушкайские каменоломни, точнее, «подземный музей». Что такое музей, Бандеролька представляла, почему его надо делать под землей — не очень.

— Валентин Валентинович, а вы там были? — решила она уточ­нить.

— Бывать не бывал — не люблю подземелья, а слышал много.

— Там ходы запутанные?

— Как во всяких каменоломнях, — пожал плечами хранитель Казантипа, — говорят, ориентироваться можно. И потом, там есть отметки на стенах, чтобы не блуждать.

Бандеролька с Телеграфом переглянулись. Задача отыскать в «подземном музее» Стаса казалась трудновыполнимой. Действо­вать стоило не нахрапом, а хитростью.

На то, чтобы в деталях разработать план, времени было доста­точно: орудуя рычагом дрезины, они ехали по пустынной местно­сти: слева — холм, справа — холм, ни животных, ни людей. Видимо, дрезина атаманши Пеевой и правда распугала всех в округе.

Дело немного осложнялось тем, что Пеева видела листонош, но Телеграф, помимо прочих достоинств, обладал навыками маски­ровки. Они остановили дрезину, не доезжая до цели три киломе­тра — не хотели сразу себя выдавать.

Телеграф порылся в рюкзаке, вытащил респираторы, в принци­пе листоношам не нужные, клетчатые платки-арафатки и коробку грима. Им предстояло переоблачиться в бродячих торговцев.

Расчет был на то, что Керчь — не самое посещаемое место Кры­ма, и даже ватаге атаманши Пеевой свойственно любопытство.

Что будет, когда они проникнут в каменоломни, Бандеролька не задумывалась. Точнее, задумывалась, но гнала от себя эти мысли. Пейзаж был все тем же безрадостным и однообразным: холмы, постепенно становящиеся все ниже и переходящие в степь, синее небо с безжалостным солнцем, безлюдье.

Переоблачившись и перетасовав рюкзаки так, чтобы лежащие сверху вещи сошли за товар, Бандеролька и Телеграф взобрались на очередной холм и увидели внизу и вдали странное нагроможде­ние камней. Телеграф сверился с картой:

— Это, должно быть, и есть каменоломни.

В респираторе и арафатке, закрывавшей лицо и шею, было жар­ко. К тому же Бандеролька нацепила солнечные очки и перчатки. Свободный комбинезон должен был скрыть отсутствие костюма защиты. Телеграф тоже обмотался арафаткой, но оставил откры­тым лоб и нос, на которых довольно достоверно изобразил язвы. Бедствующие странники, отец и дочь, торгующие добычей, со­бранной по всему побережью.

Бандеролька поправила лямки рюкзака и зашагала вниз. Быстренько закончить — и в Керчь.

Ну почему атаманша просто не договорилась с доктором? Разве Стас отказался бы осмотреть больного? Ответ на этот вопрос Бан­деролька знала: Пеевой просто в голову не пришло решить вопрос мирно и цивилизованно.

Все-таки Катастрофа вызвала некие необратимые изменения. Раньше, до нее, люди помогали друг другу и придерживались об­щепринятых правил: например, нельзя было просто убить не по­нравившегося тебе человека, надо было сперва получить разреше­ние на оружие, а его давали не всем, только уравновешенным и спокойным. Поэтому лишних смертей почти не было. И уж точно предки не стали бы похищать врача, они бы его пригласили, и док­тор не смог бы отказаться. Теперь все это забыто, и миром правит жестокость.

Странные камни оказались архитектурным сооружением: му­скулистые вооруженные исполины, кажется, собирались с кем-то драться.