Молот Пограничья. Книга III - Валерий Пылаев

Так выглядела Смерть. Она не только была рядом, заполняя послушный мне эфир вокруг неподвижными нитями, но и намертво сплеталась с Жизнью, понемногу превращая ее в застывшее подобие себя.

И явно не собиралась останавливаться на уже сгоревших в ее черном пламени желто-зеленых прожилках, а готовилась сожрать и остальные.

Считать я не стал — и так было яснее некуда, что я уже ненароком ступил на путь некроманта несколько недель назад, а сегодня сделал по нему куда больше шагов, чем следовало. И возможно, даже продолжал идти прямо сейчас — хоть физически и сидел без движения на земле у капища.

— Ну что? — поинтересовался негромкий глухой голос откуда-то сбоку. — Наглотался дряни?

Горчаков стоял в нескольких шагах от меня, опираясь не копье. Не так, как раньше, а всерьез, навалившись ни измазанное упыриной жижей древко всем телом. Не будь под рукой оружия, он наверняка и вовсе не смог бы удержаться на ногах. А выглядел и вовсе отвратительно — так, что некоторые упокоенные нами твари на его фоне, пожалуй, показались бы пышущими здоровьем и даже симпатичными.

Или тоже успел нахлебаться аспекта Смерти, или… Нет, просто устал. Будь у старика хоть какая-то подпитка, он наверняка сражался бы куда бодрее. Вместо того, чтобы кое-как ковыряться со своей острой железкой, пока я спасал его дряблые телеса, кромсая восставшую из холодной таежной земли нежить из последних сил.

Злоба шевельнулась внутри — но тут же улеглась. Горчаков наверняка понимал, что я заплатил за победу над упырями куда больше остальных. И в его вопросе, пусть тот и звучал не слишком учтиво, не было даже намека на осуждение или неприязнь. Он умел закрывать Основу от ненужных аспектов, а я все-таки нахватался Смерти. Однако именно это, как ни странно, и спасло наши шкуры сегодня — нравится это старику или нет.

Так уж вышло.

— Наглотался? — мрачно переспросил я. — А вы сами-то как думаете, Ольгерд Святославович?

— Да чего тут думать, Игорь? — Горчаков еще сильнее навалился на копье, отворачиваясь. — И так все понятно.

— Надеюсь, хотя бы вы в порядке. И остальные тоже. — А мне… ну, просто не повезло. — Я откинулся назад и уперся локтями во влажную землю. — В конце концов, аспект может прицепиться к любому.

— Не совсем, — поморщился Горчаков. — То есть, обычно да, так и есть, но в случае Смерти все несколько… сложнее. Врожденный талант к ней имеют очень немногие. Пу сути — только потомственные некроманты.

— Которые почти все исчезли, и давным давно. Моего отца вы знали — и куда лучше, чем я знал его сам, — усмехнулся я. — А что касается матери — она не была Одаренной. И очень вряд ли в ее роду хоть когда-то попадались темные колдуны.

— Бывает и другое, Игорь. — Горчаков снова скривился, будто разом сжевал целую половинку лимона. Похоже, мои попытки острить только портили ему настроение — хотя, казалось бы, куда еще? — Смерть, как ей и положено, ненавидит Жизнь. Эти два аспекта всегда тянутся друг к другу, и не всегда побеждает тот, который… В общем, иногда некроманты получаются из целителей. И если у тебя есть…

— Аспект Жизни — восемнадцать единиц… Ну, то есть, было, — на всякий случай уточнил я. — Полина — целитель. Видимо, мы оба унаследовали Дар не от отца, а от других предков.

— Тогда все понятно. — Горчаков смахнул рукой с лица прилипшие ко лбу мокрые от пота седые космы. — Жизнь, значит… Вот оно как вышло, получается. Боевая магия, кадетский корпус — а мог бы людей лечить.

— Полагаю, сейчас менять специализацию уже поздно. — Я пожал плечами. — А что касается Смерти… Чем она так уж сильно отличается от других аспектов? Разумеется, я не планирую полноценно осваивать некромантию, но раз подвернулась возможность…

— Отличается, Игорь. Очень сильно отличается. — В голосе Горчакова вдруг прорезалось не усталое раздражение, а самая настоящая злость — видимо, я ненароком ляпнул что-то или крамольное, или просто очень глупое. — Любой аспект меняет Одаренного. Вот ты, к примеру — Огонь. Горячий, нетерпеливый, боевой парень. Я — Лед. Елена — Ветер. Понимаешь?

Я молча кивнул. Действительно, родовая магия дарила своим хозяевам не только умение тянуть ману из окружающего мира и швыряться боевыми заклинаниями, но и превращала простых смертных в сверхлюдей — в том числе и физически. Елена умела ходить по лесу, не хрустнув даже веточкой, я был куда сильнее всех своих ровесников из числа гридней. А Горчаков даже внешне напоминал седую ледяную глыбу.

И если так, то Смерть…

— Неужели ты сам еще не заметил, как изменился?

— Заметил, — нехотя буркнул я. — В темноте получше видеть стал вроде бы. Ну, и рожа теперь такая, что краше в гроб кладут.

— То ли еще будет. Знаешь, как некромант в первом ранге выглядит, Игорь? — Горчаков сплюнул на землю, отвернулся и закончил сам, не дожидаясь ответа. — Не знаешь. И хорошо, что не знаешь. Им не просто так еще при Иване Грозном с нормальными людьми рядом селиться не разрешали.

— Ну спасибо, Ольгерд Святославович!

Голова все так же отказывалась работать как следует, но воображение все-таки не поленилось нарисовать весьма тоскливую картину: одинокое жилище на том берегу Невы — что-то вроде Молчановой избушки. Ни телевизора, ни электричества. Только одинокая свеча на столе, и рядом с ней — я. Тощая облысевшая развалина с куцей седой бороденкой и ненавистью на весь мир в светящихся алых глазах. Ни дружины, ни семьи, ни усадьбы, ни домашней скотины.

Разве что крыса какая-нибудь… Не факт, что живая.

— И что с этим делать? — тоскливо поинтересовался я. — Аспект Смерти как-нибудь… лечится?

— Да как ты его вылечишь, Игорь — это ж не болезнь. — Горчаков мрачно усмехнулся. И тут же принялся скрести пальцами седой затылок, задумавшись. — Есть ритуалы какие-то у целителей — это тебе, пожалуй, сестра получше меня расскажет. Только особо не надейся: три-четыре пункта от силы вытравить можно, и то если только свежие. Черной маны хлебнуть не страшно, Игорь. Страшно, когда…

— Когда аспект укореняется в Основе и начинает работать, — кивнул я. — Это в принципе обратимо?

— Не знаю. Обычно некроманты — они… Ну, сам понимаешь. — Горчаков зажмурился и тряхнул головой. — Это тебе, наверное, в Орешек, в храм надо.

— К диаконисе?

— К ней самой. Матушка Серафима из самой Москвы к нам приехала. Их там много чему учат… Может, и подскажет, как с этой гадостью справиться.

Я снова кивнул. Ответ Горчакова не то чтобы обнадежил, но хотя бы заставил поверить, что в этом мире —