Ферма - Елена Федоровна Янук

Хотя нет, смерть в такой момент, когда остается только сильная боль, это неплохо. Да, боль невыносимая, с радостью сменяю ее на смерть, вот только вряд ли кто хочет меняться. Боль есть боль. Сильная несильная…

Какими формулами можно рассчитать это? Нельзя объективно измерить уровень боли извне. И неважно, чем она обусловлена, даже если только кажется, что она нестерпимая, всеобъемлющая… Единственный способ узнать — спросить.

Если есть, кому спрашивать…

Главное, что рядом никого… почему мне раньше казалось что умирать так, одному, даже лучше? Самообман… На самом деле это даже не успокаивает.

Тишина. Холод. Боль от холода хуже, чем от удара…

Что же с Корбаном? Надеюсь, он погиб сразу, это куда милосерднее, чем слушать эту больную холодную тишину…

Ивета

Все закончилось. Даже не верилось, что земля больше не содрогалась под тяжестью ударов.

Марина сосредоточено возилась с ранеными, отдавая приказы трем помощницам из шести. Остальных здесь не было. Нам повезло, что никто из людей не погиб. Ожоги, осколки, просто травмы от падений, — вокруг лед залитый водой из ведер — в общем, работы у доктора было очень много.

Уставшая и вымотанная больше обычного, Марина, — пусть даже она вела себя как всегда невозмутимо, скрывая все под улыбкой и стараясь поддержать раненых, — постоянно оглядывалась, выжидая возвращение Кнута с отрядом.

У пролома работали люди, подтаскивая камни, чтобы временно заложить стену тем, что было под руками.

Помогая доктору, я аккуратно смывала кровь с ран и ожогов, опасаясь лишний дотрагиваться, чтобы не сделать несчастным еще больнее, робко прикладывала к ранам повязки с мазью. На что Марина с недовольством качала головой, и, ворча про чистоплюйство, (еще бы знать, что она имела в виду) раздраженно отсылая бесполезную меня то за водой, то за шкурами для замерзающих раненых. Раненых частично перенесли на шубах в опустошенный за зиму амбар, под шкурами остались лежать самые тяжело пострадавшие, которым для переноса требовались доски.

Когда меня вновь отправили во врачебный домик за бинтами, пришлось задержаться, чтобы их нарезать. А вернувшись, я нашла Марину у разбитой стены. Она стояла рядом с командиром упырей. Вот и Кнут вернулся!

Но было что-то странное, я даже сразу не поняла что. Перед ними на грязном снегу валялся и полураздетый окровавленный Аман. Над ним в угрожающих позах нависли: Марина, однорукий Жорж и Кнут с тремя бойцами…

О моих бинтах все явно позабыли.

Вытирая кровь с разбитого лица, лысый упырь явно пытался изображать невинность и, шамкая разбитыми губами, нервозно произнес:

— Да чего вы этого уродца слушаете? Вы же меня знаете! Я просто вышел помочь нашим, ведь на стену-то уже надежды не было.

— На самом деле? Помочь?! — Злорадно ощерился один из бойцов. — Сильно за своих переживал!

Получается, Аман сбежал? Но отчего так сильно разозлилась Марина? Я застыла на месте, задержала дыхание, вслушиваясь в разговор и ожидая продолжения.

Но, судя по всему, оправданий Амана никто в серьез не принял.

— И оказался один на один с врагом? Каков смельчак… — холодно отозвался Кнут.

Аман вновь принялся громко заверять его в своем стремлении защитить ферму.

Пресекая вопли лысого упыря, Марина, не скрывая злости, сухо приказала:

— Кнут, отправь двоих за Мешко, пусть придет и расскажет, как этот тип оказался в лесу, а не в карцере, как было ему приказано!

Через три минуты коренастый упырь-наблюдатель оказался перед разгневанными командирами.

— Повтори мой приказ. Что ты должен был сделать? — Сухо приказала наблюдателю, застывшему в шоке от увиденного.

Мешко, постепенно понимая, что произошло, медленно отозвался:

— Отвести Амана в карцер.

— Каким образом он оказался не в карцере, а в лесу за стеной? Ты помог? Вы с кем-то из врагов связаны?

Мешко, услышав обвинение в предательстве, аж попятился.

— Нет… Я просто не стал его за…

Марина сурово перебила:

— Ты решил, что мой приказ глупая прихоть и решил его отпустить? Так, добренький мой Мешко?!

Упырь какой-то миг тупо смотрел на Марину, потом только молча кивнул.

Она кивнула за ним:

— Так вот… Аман выбрался через подземный ход наружу и… И почти добрался до врага. Если бы его не перехватили прямо у входа в палатку вражеского командира, то здесь бы на этот момент никого в живых не осталось! Враг уже был бы в курсе, что на ферме охраны нет… а им в тыл вот-вот выйдет Кнут с отрядом.

Марина повернулась к Аману и уточнила:

— Я ведь все верно говорю, не так ли, Аман? Собирался поделиться сведениями. А когда они разделались бы с Кнутом, так как их больше и они лучше вооружены, то после беспрепятственно разграбили ферму…

Мешко стал белее снега, Кнут стиснул зубы и с ненавистью уставился на предателя.

Аман миг лихорадочно подыскивал оправдания, но ничего не придумав, буквально заорал:

— Нет, конечно! Никогда! Я бы никогда не подставил так Кнута!.. Да никого бы не подставил! Корбана точно! Он мой командир! Да ни за что!.. — Аман продолжал горячо отрицать свою причастность к предательству.

Все стоявшие вокруг не сговариваясь, одарили его одинаково мрачными взглядами, однако при Марине и окружающих людях Кнут и его помощники не стали высказывать свое мнение.

Доктор, словно судья в старых фильмах, покачала головой, подведя итоги своего небольшого допроса:

— Бритва Оккама является законом девятнадцатого века, который гласит, что самое простое объяснение таинственных событий, скорее всего, и является правдой. Самое простое пояснение, что ты шел сдавать нас врагу, рассматриваю как единственно верное!

Все, кто слушал ее, с уважением кивнули, только Аман все пытался хоть кого-то переубедить:

— Нет, женщина, ты ничего не понимаешь! Я пошел туда помочь своим! — убежденно произнес лысый, взглядом ища поддержку у упырей за спиной у Кнута. — Ну… ты же умная женщина, неужели не понимаешь?! Да я…

Марина сухо перебила Амана, и, сверля его ледяным взглядом, произнесла:

— Ищу хотя бы одну причину не убивать тебя; но пока безуспешно.

Видя, что все против него, лысый упырь судорожно сглотнул. На несколько мгновений повисло тяжелое молчание.

Командир охранников с ненавистью глядел на Амана, Жорж от него брезгливо отвернулся. Марина опустила голову, словно раздумывая над чем-то, потом перевела суровый взгляд на предателя и сухо произнесла:

— Итак, Кнут слушай мой приказ. — Тот послушно кивнул. — Этого… — Марина презрительно кивнула в сторону Амана. — Допросить и расстрелять. Мешко —