Молот Пограничья. Книга III - Валерий Пылаев

Но в этом взгляде не было ни угрозы, ни неприязни — скорее любопытство. В последнее время забытых богов навещали нечасто, и они, пожалуй, не имели ничего против новых лиц.

— Как они могли так сохраниться? — полушепотом спросил я. — Лет-то сколько прошло… А ведь тут Тайга.

— Не спрашивай. — Друцкий покачал головой. — Видать, охраняет их что-то… Или кто-то.

Местная природа, насквозь пропитанная магией, за неделю превратила перевернувшийся грузовик в ржавую развалину, а за две наверняка сожрала бы его полностью, однако резных старцев почеме-то пощадило.

Да и деревья вокруг них почему-то не росли. Капище расположилось примерно в десятке километров от Великанова моста, как раз посередине между Невой и дорогой, ведущей к заимке. Вокруг не осталось ничего похожего на тропу, и без Горчакова мы наверняка бы сто раз заблудились, однако крохотную полянку на возвышении и сосны, и ели, и их редкие лиственные собраться почему-то обходили стороной.

Капище защищала магия. Не привычные уже аспекты, не чары, оставленные древними колдунами, не энергия автоматонов. Но и не та, что разливалась за Невой повсюду. Другая. Еще более древняя — если такое вообще возможно. Люди, почитавшие старых богов, посещали это место, даже когда сюда уже пришла Тайга.

А может, и раньше.

Потом им пришлось оставить север. Бежать, навсегда уступив этот берег реки созданиям иного рода. Какими бы крутыми ни были предки сегодняшний князей Пограничья, и какой бы магией и технологиями ни обладали варяги, здесь они битви проиграли. И ушли за Неву — туда, где теперь стояли Ижора, Орешек, Гром-камень…

А старые боги остались. И то ли ждали, когда к капищу снова понесут драгоценные дары, то ли просто спали.

Им спешить было некуда.

Четыре покосившихся столба с резными ликами, выстроившиеся на полянке полукругом. И пятый — на возвышенности. Чуть крупнее остальных, ровный и прямой, как и тысячи лет назад. Чем-то похожий на Горчакова — такой же могучий и косматый, с длинной бородой, почти закрывающей латный нагрудник.

— Перун-громовержец, — вполголоса пояснил Друцкий. — Небесный воитель, старший над всеми.

— Его всегда считали богом князей и княжеской дружины. — Сокол почти бесшумно шагнул вперед и встал рядом со мной. — Поэтому и почитали особенно.

— Удивительно, что кто-то из молодых еще знает такое, — удивленно пробормотал Горчаков. — Ты тоже веришь в старых богов?

Сокол ответил не сразу. Видимо, подбирал слова, чтобы ненароком не обидеть старика. Да и злить хозяев капища ему, похоже, тоже не хотелось, будь они хоть сто раз деревянные. В этом месте столетиями копилась сила — и чувствовали не только Одаренные.

— Ну… не сказать, чтобы верю, ваше сиятельство, — осторожно проговорил Сокол. — Но в Тайге любая помощь пригодится. Прежняя диакониса в Орешке говорила, что молиться идолам — большой грех. Все уговаривала Буровина отправить солдат и сжечь старое капище — только кто бы им сюда дорогу показал?

— Точно не я, — недовольно проворчал Горчаков. — Нечего наших богов трогать. Тыщу лет стояли — и еще постоят. И защитить себя сумеют, если придется.

— Вот и матушка Серафима так говорит, — кивнул Сокол. — Мол, не нужно лезть без надобности. Человек сам решает, какого бога о помощи просить.

— Верно. У Матери на этом берегу силы большой нет. — Младший Друцкий сделал несколько шагов вперед и осторожно опустил к деревянному подножью Перуна клыки вепря. — А эти помогут.

Еще несколько человек подошли к идолам. Кто-то с мелкими подношениями вроде кусков хлеба или серебряных монеток, кто-то так — поздороваться. Из всей родни Горчакова только Аскольд остался стоять в стороне. Видимо, не особо почитал старых богов в отличие от отца.

Или просто не хотел лишний раз попадаться мне на глаза после того, как удрал, оставив меня с вепрем один на один.

— Теперь — все? — тихо спросил я, когда все закончилось. — По машинам и домой?

— Нет. — Старший Друцкий покачал головой. — Велесову ночь положено проводить здесь, в Тайге.

— Древние варяги верили, что это особое время. Поворотная точка между зимой и летом, разделяющее тепло и холод. — Горчаков оперся на копье. — Завтра мы будем славить предков, но до рассвета этот лес не принадлежит живым.

— И зачем же тогда здесь оставаться? — вздохнул я.

— Традиция. Я не слишком-то верю в духов, но в эту ночь в Тайге может случится всякое. Никогда не узнаешь наперед, кто выйдет из чащи. — Горчаков кивнул в сторону деревьев за полянкой. — И будет ли он врагом или другом.

— Наши предки верили, что ночным гостям можно задать вопрос, — добавил старший Друцкий. — И они непременно ответят.

— А вы сами… задавали? — Я поморщился — слишком уж сильно этот разговор отдавал суевериями. — Или хотя бы видели кого-то?

— Да нет, конечно! — Младший Друцкий нервно усмехнулся. Видимо, парня проняло, и он отчаянно хотел разрядить обстановку. — Я уже пятый раз на охоте — и ничего. Ну, может, волк завоет среди ночи…

Голос звучал громко и весело, но легче не стало — ни людям вокруг, ни, похоже, самому Друцкому. Закончив говорить, он опасливо отступил на пару шагов от идолов и огляделся по сторонам, будто пытаясь понять, не оскорбил ли кого сверх меры.

Пожалуй, оскорбил — слишком уж чуждой и почти неприличной была в таком месте человеческая речь. И будто в ответ на слова Тайга отозвалась целым ворохом ночных звуков.

Я разобрал шелест ветра в верхушках сосен, окружавших полянку. Тихое поскрипывание стволов, какую-то птицу, которую потревожил наш разговор. Едва слышное журчание — видимо, где-то недалеко протекал ручей или одна из бессчетных мелких речушек.

Но было еще кое-что: звук, которому даже в Велесову ночь в Тайге уж точно не место.

Шаги — словно кто-то неторопливо брел через лес к капищу, слегка подволакивая ноги.

— Матушка милосердная… — пробормотал кто-то из гридней. — А туман-то какой густой… Ничего уж не видать.

Действительно, пока мы возились с идолами, все вокруг успело затянуть тугой белесой пеленой. До самого капища она еще не добралась, но деревья по его краям уже утопали в тумане, из которого торчали только худые верхушки, похожие на чьи-то гигантские кости.

А шаги тем временем становились громче, и теперь их явно слышал не только я. И когда сквозь туман проступила высокая тощая фигура, неуклюже ковылявшая в нашу сторону, гридни как по команде сдернули с ремней арбалеты и штуцера.

— Духи, говорите?.. — Сокол лязгнул затвором, загоняя патрон в ствол. — Вот уж нет. Боюсь, единственное настоящее зло, которое мы здесь встретим — это люди.

Разлучник остался в машине примерно в двух километрах отсюда, но