Вероломный бог - Кэмерон Джонстон

многими из них, когда был уличной крысой. Но сегодня увидел здесь настоящих артистов и пожелал им удачи.

Чтобы подняться по социальной лестнице и попасть в верхний город, существовало только два испытанных пути. Один – удачно родиться с Даром, поэтому у магов-мужчин не было отбоя от женщин, ведь Дар, как правило, передавался по наследству. Как только ребенок становился полноценным магом, его родители быстро перебирались из бедности в относительную роскошь Полумесяца.

Другой путь весьма старомоден – стать неприлично богатым и купить путь наверх. Конечно, как обнаружила семья Линаса, неодаренные с такой же легкостью оказываются обратно в грязных трущобах, если недостаточно хитры, чтобы выжить среди политических интриг магов Старого города, обладающих деньгами и связями. Власть в Аркануме принадлежала нескольким влиятельным семьям, и благородным домам было проще оставаться у власти, присосавшись к иссыхающему источнику городского богатства. При мысли о политике у меня всегда начинался приступ колики.

Заканчивался месяц Листопад, и до праздника Самарфайн, знаменующего наступление зимы, оставалось всего три дня. Рыночную площадь привели в порядок и придали ей респектабельный вид. На праздник в Сетарис стекались крестьяне из окрестных деревень, чтобы пригнать скот на убой, до того как ляжет снег. Приезжие держались за руки, смеялись и целовались, рассматривая предлагаемые товары, или танцевали под мелодии бардов, играющих на дудках. Мрачные местные жители избегали любого веселья и возмущались беззаботной радостью гостей. Дети в жутких рогатых масках пробирались сквозь толпу, держа в руках корзины с веточками белого вереска, кроличьими лапками, кабаньими клыками, хвостами черных кошек и всем прочим, что можно продать в качестве амулета на счастье; другие несли камешки белого кварца или полоски яркой ткани, которые, по преданию, служат подношениями для умиротворения предков. Я улыбался, глядя на этих детей.

Самарфайн когда-то был по-настоящему важен, но в наши дни стал просто поводом немного повеселиться, традицией, восходящей к древним племенам, предкам как горцев, так и сетарийцев. Праздник был старше первых слов, начертанных человечеством в эпоху тиранов, когда правили мои злобные предки. Кое-какие значения и воспоминания иногда лучше предать забвению.

Арканум и знать смотрели на древние народные легенды свысока, но кое-чем не могли управлять даже правители города. Они уж точно не могли помешать юным магам и знати присоединиться к всеобщему веселью, надев замысловатые маски. В этот день единственный раз в году смешивались все слои населения.

Женщина в костюме какой-то чужестранной ведьмы, расшитом яркими бусинами и костями, сунула прямо мне под нос ожерелье из резных деревянных амулетов. Говоря с сильным акцентом, она объявила его талисманом со своей далекой родины, в названии которой слишком много гласных и придыхания. Меня ей обмануть не удалось: несомненно, у нее был говор уроженки Доков, как бы она ни старалась это замаскировать. Увидев отсутствие интереса, она сунула мне корзину с костями и зубами дракона.

– Собраны на Драконьем берегу, – сказала она. – Принесут тебе удачу, не сомневайся.

Окаменевшие кости выглядели вполне правдоподобно, на них еще сохранились остатки каменистой породы, из которой их выкопали.

Я отмахнулся от нее, и она пошла дальше, к веренице вновь прибывших, предлагая свои безделушки. В тавернах и постоялых дворах, куда я заглядывал во время странствий, иногда рассказывали байки о том, как кто-то наткнулся на дракона, но за десять лет я не встретил ни одного человека, лично его видевшего, – во всяком случае, ни одного в здравом уме и не лжеца.

Пробираясь по Рыбацкому переулку, я купил немного лукового хлеба и с аппетитом жевал. Чем дальше от рынка, тем мрачнее становился город. Люди смотрели себе под ноги, словно боялись привлечь внимание. По улице ехала телега, запряженная лошадью, и нагруженной покупками женщине пришлось отпрыгнуть в последний момент, чтобы избежать столкновения. И она упала. Телега не замедлила хода, и никто не потрудился помочь женщине.

Кто-то в толпе споткнулся и налетел на мое плечо. Я обернулся, нутром почуяв – что-то не так. Прямо на меня в изумлении уставился хорошо одетый человек, его зрачки были расширены, так что глаза казались черными, а белки налились кровью. Я заметил крохотные красные порезы на его руках – он явно отдавал кровь в качестве подношения в храме Похитителя жизни. От него несло застарелым потом и кислой рвотой, а на коже пузырились язвы – следы примитивной магии.

– Все пропало, – пробормотал он. – Ничего не осталось.

Типичный безумец. Запаниковав, я отпихнул накачанного алхимией идиота и поспешил прочь. Тот побрел своей дорогой вниз по склону, лапая людей и выкрикивая непристойности, а время от времени пытался откусить плоти. Человека в таком состоянии быстро обнаружат нюхачи. И тогда последует молниеносный удар ножом поперек горла, и в погребальный костер бросят еще один труп. Опустив голову, я ускорил шаг.

Стражи у Болотного моста тщательно проверяли каждую телегу, стоящую в очереди на уплату сборов, чтобы проехать по горбатому мосту на другую сторону. Несомненно, своими действиями я вынудил их повысить бдительность. Вот и славно – может, если бы городские власти не сидели сложа руки, то уже поймали бы Живодера.

Я пристроился позади толпы верующих, идущих к Восточной храмовой улице. Когда я вошел на площадь, стена благовоний ударила в нос, словно камнем. Я никогда не видел смысла в этих ароматах – по большей части они были зловоннее, чем те запахи, которые пытались замаскировать.

Когда зазвонили колокола Старого города, все вокруг гудело от бормочущих молитвы верующих. Я поймал себя на мысли, что наши верования идут вразрез со склонностью сетарийцев к практичности и цинизму. Люди как будто отказывались верить, что боги когда-то были смертными. Конечно, боги родились Одаренными, но все равно пачкали пеленки и срыгивали на родителей молоко в самый неподходящий момент. Дай время и столетия упорного труда, и, если я все-таки узнаю хранящийся у меня в голове секрет, возможно, и сам стану богом. Ха! Вот была бы потеха!

Я сунул в зубы самокрутку и прикурил от священной кадильницы у храма Похитителя жизни. Жрец нахмурился, но мне почему-то показалось, что мой божественный покровитель не станет возражать. Наконец я увидел, как на площади появилась Чарра в походном наряде из мягкой коричневой кожи, с коротким мечом у бедра и небольшим ранцем, перекинутым через плечо. Я помахал рукой и стал пробираться к ней.

Учуяв табачный дым, она с отвращением сморщила нос:

– Неужели ты не можешь обойтись без этой дряни?

Я пожал плечами:

– Могу.

Я сделал глубокую затяжку, отвернулся и медленно выдул струйку дыма.

Она нахмурилась:

– Надеюсь, твои поиски были успешны.

– Да. А