Барон фон дер Зайцев (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Кисель отскочил. Видимо не ожидал от инвалида выпада. Зря. Отскочил зря. Видно было с каким трудом Генрих снова принял вертикальное положение. Нога не слушалась. За волосы себя вытащил барон, и при этом ещё и на меч оперся, как на трость. Эх. Не зря он написал завещание. Проткнёт его Юрген.

А тот понял, не дурак, дурак бы не понял, что если противник сделает ещё один выпад такой же, то подставится, и пытался, змий, вытащить соперника на этот поступок, держась на расстоянии и используя меч по прямому назначению, несколько рубящих ударов сверху вниз произвёл. Не сильных. Разведывательных. Барон их все спокойно отбил и один раз даже попытался закрутить меч противника и вырвать из рук.

Не, сытый голодному не товарищ. В смысле молодой и здоровый Юрген с бастардом легко перехватил движение статичного Генриха и сам крутанул мечом дальше. Барона качнуло, и ему пришлось вновь опереться о меч. Ха! И Кисель не стал наносить рубящий удар по беззащитному братцу. Джентльмен. Отошёл на шаг. А мог всё закончить. Рука вытянута и кисть не защищена, один удар и рука барона лежит на песке, и никто не плывёт по опасной реке.

И не последовало мира, дружбы, жвачка. Юрген сделал два быстрых шага и опять произвел длиннющий выпад в полуприседе. Барон не мог уклониться, он только что принял вертикальное положение, и вестибулярный аппарат ещё соображал, где тут точка опоры. Кисель бы точно проткнул братика, но того спасла дева Мария, которой он, несомненно, помолился перед боем. На бароне не просто кольчуга из колец была. На груди пластины встроены. Если Иоганн не ошибался, то такая кольчуга называлась Юшман. Это, когда длинные вертикальные пластины, встроены в кольчугу, в отличие от Бехтерца, у которого пластины горизонтальный.

Меч Юргена фон Кессельхута попал точно в пластину, соскользнул с неё, потеряв почти всю инерцию, и только зацепившись за кольцо кольчуги, переправил остатки силы, вложенной в удар, в толчок, пусть и сильный. Кольцо кольчуги выдержало. Нога Генриха не выдержала удара или толчка, барона сильно качнуло, он попытался переступить, и это у него не получилось. Завалился боком на утоптанную, как камень, особенно после трёх недель сухой погоды, землю двора.

Ха! А Кисель опять не бросился добивать братца. Тот хоть меч и не выпустил, но толку-то от него в лежачем положении. Пах например совершенно не защищён. Ткни туда остриём и закончен поединок. Нет. Этот то ли рыцарь, то ли садист даёт вновь возможность брату встать, отойдя в сторонку, воткнул меч в землю и сложил ладони в кольчужных перчатках на навершие меча.

А ведь Иоганн всё наоборот думал. Он себе напредставлял, что Юрген выходит на крышу донжона в доспехах, потому что боится барона. А получается по-другому, он ждал его, чтобы торжествовать и издеваться над инвалидом, чем сейчас и занимается. Ну, сволочь!

Между тем Генрих поднялся сначала на колено, а потом опираясь, в который уже раз на меч, как на клюку, поднялся. Поднялся и выставил клюку эту перед собой.

А чёрт его знает, что это за человек? Может скотина, которая насилует женщин, отбирает последнее у своих крестьян и позволяет от голода умирать маленьким детям? А может, рачительный хозяин, успешный хозяйственник и добрый господин? Одно можно сказать точно, Генрих фон Лаутенберг — боец. Знает, что не одолеть ему Киселя, а встаёт. И приехал, составив завещание. Иоганн точно помнил, что детей у Генриха нет. Его первая жена умерла родами, и младенец тоже не выжил. Сейчас, буквально пару месяцев назад, он женился второй раз. Вопрос, а кто наследует баронство? Есть вот сестра. И есть младший брат, который уехал в Мариенбург на войну с копьём воев отца, тогда ещё вполне живого. Понятно, что следующим наследником будет брат… Ну, если живым вернётся. Там полно рыцарей полегло. Попали в окружение к татарам и смолянам, а потом и ляхи подтянулись. Даже магистр погибнет.

Следующая наследница мачеха? Нет, женщины не наследуют майорат. Возможно, он следующий наследник. Стоп, а если Мария выйдет замуж за Киселя, станет ли Юрген наследником фон Лаутенберга. Ничего о порядке наследования в этих местах не сохранила память Иоганна и тем более ничего об этом не знает Иван Фёдорович. Да, возможно и из окружающих никто не знает. Разве что сам барон и Юрген.

Глава 19

Событие пятьдесят пятое

Увидеть пролитую братиком кровь не довелось. А, они оба братики. Ну, увидеть, как один братик проливает кровь другому и освобождает место Иоганну для постройки трона объединителя двух баронств, не получилось. А ведь шло уже всё к этому. Кисель провернул замечательный финт. Он показал рубящий удар справа налево и сверху вниз настолько демонстративно, что Генрих даже и не сомневался, что это обманка. Тем не менее, ему пришлось отреагировать, он приподнял меч, последовал рывок Юргена к барону, и удар горизонтальный, куда-то поперёк живота. И на это барон среагировал, он резко бросил свой клинок вниз, попади, и мог бы перерубить бастард Киселя. Нет такой стали, которая выдержит удар кромкой по подставленному плашмя клинку. Ну или согнётся, или переломится. Это не фантастика с мечами с непонятной молекулярной заточкой — это обычная жизнь, да ещё средневековье с плохой сталью. Не перерубил. И не погнул. А всё потому что Юрген и не собирался никого рубить, он ещё сделал шаг к барону и подставил тривиальную подножку братику, толкнув его плечом, через выставленную ногу.

Инвалид грохнулся всей своей плотной накаченной тушкой в утоптанную землю двора с хеканьем и хрюканьем.

И видимо устал, как кошка с мышкой, играть с братцем Кисель, он отступил на шаг и замахнулся мечом, чтобы обрушить его на голову поверженного врага, но тут в открытые ворота ворвались два всадника на взмыленных лошадях и один из них пронзительно свистнул, как настоящий Соловей-разбойник. Даже с переливом. Даже с коленцами. Разгорячённый битвой Юрген не сразу среагировал. Пришлось Иоганну даже подтолкнуть красавчика, чтобы он вынырнул из кровавых грёз. Совсем легко, а то ещё напридумавает потом чего.

Юргена фон Кессельхута толчок и действительно лишь слегка качнул, и он, состроив зверскую рожу, что с выбитыми зубами и жёлтыми уже синяками под глазами, делало её ещё страшней, крутанулся к пацану.

— Вона чё! — ткнул пальцем в Соловья Иоганн, ай, думкопф, не понимает же по-русски Кисель, — Этот Saukerl (сукин сын) чего-то свистит и требует внимания. Я бы не стал отвлекать тебя, хер Юрген, но вдруг чего важное скажет. Свистел громко.

Барон между тем поднялся с земленавозного покрытия двора и принял своё любимое вертикальное положение с опорой на меч.

— Херы! Я прискакал с Митау (город Елгава), её осаждают литвины и повстанцы жемайтцы. Они уже разграбили окрестности Шавли (город Шауляй) и осадили и его тоже. А ещё их отряды разъезжают по всей округе и грабят наши поселения и малые замки. Вам всем лучше уйти в Ригу. До Митавы всего дневной переход, а на лошади можно за три часа домчать. Что я и сделал. Я направляюсь в Ригу сообщить эти вести архиепископу. Меня зовут Георг фон дер Венкхейм. У меня баронство к югу от Митау. Оно захвачено и сожжено повстанцами. Моя жена Гертруда и двое детей убиты. Прощайте херы, мне срочно нужно сообщить новости комтуру Риги и архиепископу.

Всадник на вороном запалённом жеребце развернул его и двое вестников исчезли со двора замка.

Митау? Иоганн местную географию знал ну очень так себе. Но раз Георг фон дер чего-то там сказал, что конь может за три часа домчать, а так дневной переход, то это в тридцати, может, в тридцати пяти верстах или километрах южнее. И они с юга движутся на север. Получается, вполне завтра могут в его ворота постучаться.

— Кто там?

— Это я почтальон… ай. Это я бандито-ганстерито. Давай яйки, млеко, пух, пух.

Не весело.

— Хер барон? — Иоганн пробился к Генриху фон Лаутенбергу, — Может ну его эту братскую бойню, тут настоящие враги к нам в гости движутся?