«Персефона». Дорога в ад - Кристиан Бэд

Труп человека не равен живому человеку. Вас накажут — разрежут на куски и расплавят в печке!

— Был совершён прыжок, — прострекотала «собака слева». — Единым запрещено перемещаться во время прыжка.

— А нам запрещено сидеть во время прыжка на полу, — ехидно сообщил Рао. — Нужны специальные кресла для людей — называются «ложементы». Вы причиняете вред охраняемым объектам. Скоро будет три минус три — ноль.

— Мы примем меры! — гавкнул хатт.

Эберхард проснулся с криком — видно, ему снился ужастик.

— О, — сказал Рао, — теперь у вас ещё одна проблема — Эберхард, наверно, спятил от страха. Разрушение сознания. Похоже, вас точно сегодня переплавят!

«Собаки» замерли, наверное, они переговаривались сейчас в каком-то другом диапазоне.

— А где вода и пища? — спросил Рао, не давая им осмыслить сложившуюся ситуацию. — Без воды мы точно сегодня умрём! А без еды — завтра!

— Вода есть, — прострекотал Левый (Рао решил называть его так.) — Но она не приспособлена для потребления человеком.

— Ага, значит, вы нас ещё и мучаете, раз не даёте воды! — обрадовался грантс. — Причиняете вред! А ведь вам велели не причинять пленникам никакого вреда!

— Есть замороженная вода, — неожиданно заговорил Правый.

— Это нам нельзя, — парировал Рао. — Мы простудимся и заболеем.

Эберхард открыл рот, и грантс показал ему кулак.

— Нужна нормальная вода, — продолжал грантс. — Она есть в нашем катере. Проводите нас туда, иначе умрём. О, как я хочу пить! — Он захрипел и схватился за горло.

— Катер несёт опасность, — прострекотал Левый.

— Чем? Он обесточен, сломан, — пожал плечами Рао, сразу переставая хрипеть.

— Это опасно, — настаивал Левый.

— Это соответствует приказу Иста, — неожиданно вмешался Правый. — Цитирую: «Доставить пленных на Базу Контроля. Вреда не причинять. Удовлетворять биологические потребности». Катер находится внутри эгидрофа. Проводив пленников в катер, мы продолжаем двигаться на Базу Контроля.

— Ну вот и замечательно, — легко согласился Рао. — Ведите нас в катер. Там есть вода и еда. Только Леса придётся нести. Ты можешь нести человека, Левый? — спросил он. И уточнил, видя, что машина его не понимает. — Я — человек. Люди дают имена. Я даю тебе имя — Левый, а тебе — он указал на второго хатта — даю имя Правый. Поняли новый алгоритм?

— Алгоритм понятен, — отозвался Левый. — В чём смысл имени?

— Твоего главного люди называли Ист. Это имя, — пояснил Рао. — Получив имя, ты стал выше по рангу. Приблизился к Исту. Можешь аккуратно поднять моего друга? — он указал на Леса.

Левый выпустил десяток гибких манипуляторов и подхватил лежащего.

Эберхард вскочил сам.

— Отлично, — похвалил Рао. — Запоминай алгоритм номер два: это человек, ему нельзя причинять вреда. Неси его на катер бережно. Запомнил?

— Алгоритм сохранён в памяти. — Левый двинулся к выходу из ремонтного бокса. Правый потопал за ним, цокая металлическими лапами.

Эберхард, прежде чем шагнуть следом за машинами, посмотрел на Рао вытаращенными глазами.

Тот только плечами пожал: мол, а как ты хотел? Сработало же!

* * *

* Грата — это не судьба. Это шанс обрести своё истинное предназначение, сделать то, что должен. Лучше всего, что такое грата, мне кажется, объяснил Линнервальд.

— Грата, капитан, — улыбнулся Линнервальд. — Каждый делает то, что он должен себе и миру. Если он не делает этого, причинность затягивает его в мешок личной граты и завязывает горловину. Мы должны делать, чтобы жить. Ведь никто, кроме нас.

Глава 19

Открытый космос. «Персефона»

Как только капитан произнёс: «Келли, вырубай связь», в руках у Дарама что-то словно бы взорвалось, а оба хатта оказались вдруг опутаны металлической сеткой. Текучей, почти живой, но одновременно стягивающей их тела в бесформенные комки железа.

Человеческие глаза не сумели отследить, как это произошло. Но в тактическом шлеме предусмотрена съёмка, и капитан, замедлив нужный фрагмент, увидел, как в руках у Дарама появляются металлические шары, как они распадаются на мириады мельчайших наночастиц, и этот роящийся порошок формирует сети, словно разумный.

Пока кэп смотрел головидео, сети сминали и окатывали тела пленников, превращая их в металлические шары.

— Вот так! — сказал Дарам, когда «железные собаки» превратились в два блестящих шара, величиной с небольшой арбуз. — Думаю, мы успели отсечь их от базы.

— Ты боялся, что они самоуничтожатся? — догадался капитан.

— Телесно — вряд ли. Эти технологии не для низшей ступени, а с ней мы и имеем дело. А вот приказа уничтожить всю информацию я ожидал. Но мы успели изолировать их от инфопотока, и теперь у нас два полноценных пленника. В таком виде они малоопасны.

— Отлично, — кивнул кэп и обернулся к десантникам:

— Заканчивайте обследование «Благодати»!

— Больше никого нет, капитан, — повернулся к нему Дарам. — Первый и Второй просканировали корабль.

— Мерис потребует с нас отчёт и съёмку, — пояснил кэп и спросил: — Как думаешь, зачем хатты уничтожили экипаж «Благодати»?

— Получили приказ убрать свидетелей сговора, я думаю.

— А не проще было взорвать или расстрелять корабль?

Дарам пожал плечами:

— Возможно, они побоялись привлечь лишнее внимание к сектору. Или предполагали использовать «Благодать» в своих целях. Исполнителям приказали очистить корабль, и они очистили. Низшая ступень у хаттов — это исполнители. Они работают на детской модели сознания.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Давай не зде…

— Всё чисто, капитан! — наложился на его голос отклик сержанта десантников.

— Забирайте связиста! — скомандовал кэп. — Отходим! — Он кивнул Дараму: — Я понял тебя. Поговорим об этом в капитанской. Чую, допрос этих тварей принесёт нам много сюрпризов.

* * *

— Ну что, поворачиваем обратно? — с улыбкой спросил Млич.

Его голограмма нависла над капитаном Пайелом, как только группа вернулась с захваченной «Благодати» в ангар «Персефоны».

— Зачем? — удивился капитан. — Приказ, что ли пришёл?

— Думаю, скоро придёт! — обрадовал его Млич. — Мы же засветили миссию! Вместо тайного старта к Изменённым землям — устроили знатную драку с отличными трофеями. Три вражеских крейсера! Драгое только что связывался. Велел передать: в командном центре едва не скакали от радости. Три крейсера северян,