Рысюхин и пятнадцать бочек джина - Котус

— Юра, вы мне слишком льстите! Во-первых, первопроходцев здесь как минимум двое. Здесь — это и в жанре, и в комнате. Во-вторых, уходить и надо в славе, под «плескание мягких ладош», а не под свист и улюлюканье разочарованных зрителей.

— Так-то оно да, но зачем же торопиться⁈

— Так я и не говорю, что уже собрался прощаться. — Профессор усмехнулся, глядя на моё вытянувшееся лицо. — Но последней песней на поём последнем концерте должен стать именно «Красавчик». Чтобы уйти красиво!

«Районы, кварталы, жилые массивы — я ухожу, ухожу красиво!»

«Дед, не сейчас! Тем более, мы уже это обсуждали: дело даже не в том, что у нас нет понятия „жилые массивы“, песня всё несовременная, настроение и позиция протагониста там совершенно непонятные публике».

«Да я что, я ничего — просто к слову пришлось».

— Значит, мы можем договориться?

— Я же говорю — никто в здравом уме не упустит такую возможность!

— Тогда по расходам. На репетиционную базу, на найм исполнителей, на прочее…

— Вы хотите нанять сессионных исполнителей⁈ Я думал пригласить артистов с именем — поверьте, большинство композиций того стоят.

— Если честно, я тоже хотел бы, чтобы на пластинке были узнаваемые голоса. Правда, это обойдётся дороже.

— Кхм… Простите, вы что, собирались платить исполнителям⁈

— А как уговорить их работать бесплатно? И законно ли это⁈

— Эх, Юра, как вы всё же далеки от эстрадного общества! И как хорошо, что вы пришли именно ко мне!

— Простите, но что вы имеете в виду?

— Начну немного издалека. Как вы думаете, что самое главное для исполнителя?

— Талант? Трудолюбие?

— Это желательно, причём второе может порой заменить первое. Хотя, в последнее время развелось на сцене тех, у кого нет ни того, ни другого. Но смотрите: можно быть безумно талантливым, иметь Дар абсолютного слуха, как у Марии Васильевны, голос в восемь октав и быть одарённым с вторичной стихией звука. И при этом — безумно трудолюбивым, готовым работать по шестнадцать часов в день. Но если у этого исполнителя будет в репертуаре всего одна детская песенка — через пару месяцев он всем надоест, через полгода будет вызывать смех, точнее — насмешки, а через год про него забудут. Только некоторые специалисты будут иногда вспоминать, что, мол, был такой, но так и не смог реализовать талант, увы.

— А если ни таланта, ни трудолюбия, но полсотни песен в кармане — то можно завоёвывать музыкальный мир⁈

— Нет, конечно, хоть какие-то способности нужны, и поработать тоже придётся. Но главное, чтобы было с чем работать.

«Это у вас тут надо иметь хоть какие-то данные и пусть немного, но поработать. У нас достаточно иметь более-менее мощный компьютер и программу для обработки голоса. И получается очередная группа „Пищащие“, ничем не отличающаяся от десятка таких же до, дюжины после, и пяти существующих параллельно».

— Вот смотрите, Юра. Если взять наш Могилёв, то тех, кто хотел бы выступать на сцене и даже готов для этого работать, много и всерьёз — тысячи. Тех, кто на самом деле хоть что-то может, и я не про завывания за столом после второго стакана, а про то «что-то», которое можно показать со сцены — сотни. Несколько десятков из них на самом деле имеют способности и стремление их развивать. При этом тех, кто способен сочинить приличную песню, не очередные частушки или криво рифмованный бред «за жисть» под три аккорда — единицы. И примерно половина этих единиц сидит здесь за чаем.

— Вы не преувеличиваете? Есть же целая консерватория!

— Им даже консервы охранять не доверишь, не то, что музыку сочинять! Хотя, да — теорией владеют на зависть, но вот применить её лучше бы не пробовали: такое получается, что неудобосказуемо просто. И, нет, я не преувеличиваю, может быть, даже преуменьшаю. И из всего этого вывод простой: для автора платить исполнителю — это извращение, прости Лебедь.

— Но продавать песню тоже как-то не хочется…

— Конечно! Это только так называется — «продать». На самом деле исполнители платят авторам за право первого и, в дальнейшем, преимущественного исполнения. Записаться на пластинку — это, пожалуй, самый лучший способ «застолбить» песню за собой. Чтобы все знали — эту песню поёт в первую очередь Имярек.

— И остальные что, уважают такое «Право первой ночи»?

— Сравненьица у вас, Юра, те ещё. Но яркие и образные, этого не отнять. Да, уважают, иначе можно получить не только ответную нелюбезность, но и неприятности побольше. История сцены знает не один, и не два случая, когда за «кражу» репертуара в буквальном смысле слова убивали.

— Ужасы какие!

— Нет, понятно, на всякого рода самодеятельность или на ресторанных исполнителей никто внимания не обращает — если те не начнут в присутствии «титульного» певца петь. Но стоит попытаться выбраться с «чужой» песней на большую сцену без разрешения — то, во-первых, просто не пустят, владельцам концертных залов тоже лишняя нервотрёпка ни к чему. Правда, здесь важно соотношение «веса» обеих сторон. Если молодой, никому не известный начинающий автор придёт к известному, даже знаменитому исполнителю — то тот не то, что не согласится платить за «кота в мешке», а может наоборот с сочинителя денег потребовать за рекламу. Если автор и исполнитель примерно одного уровня известности — скорее всего, будет договор о разделении выгоды. Ну, а если автор себя зарекомендовал — то к нему очередь выстроится, в том числе из маститых. А «золотой» диск — это мощная рекомендация. Но меньшая, чем популярность при дворе, а тем более — в Высочайшем Семействе.

— То есть, я уже, на ваш взгляд…

— Да, конечно. И за право исполнения заплатят, и на записи отработают бесплатно, но честно и без халтуры. Более того, я даже знаю уже, кому и что предложить! В том числе и из столичных певцов, а то местные не потянут, ни по деньгам, ни по распространению.

— Если мне позволено будет влезть в процесс…

— Да, конечно! У вас есть свои предпочтения?

— Да. «Красавчик» — безусловно, ваш.

— Спасибо ещё раз. Причём я опять у вас в долгу оказываюсь. Хм, в качестве частичной отработки его выбью из записывающей конторы сразу «золотой» тираж. Извините, Юра, что перебил — просто очень уж угодили!

— Не за что, профессор. Вторая просьба