Стратагема несгораемой пешки - Андрей Евгеньевич Фролов

на своем уровне один из лучших. Да и время, неумолимое беспощадное время, рыжеволосого поджимало все сильней…

Подержав на языке горечь, Киллиан выдохнул дым и искоса взглянул в широкое лицо снайпера. Удивившись, какие темные у него оказались глаза…

— Уверен, ты справишься, Леандро. Даже в первом тайме и в основном составе.

Рейн неторопливо катил воды на север, похожий на полосу грязной ткани, под которой установили вентилятор. Часы отсчитывали минуты до момента, когда жители Бонна усядутся за праздничные столы, чтобы отметить рождение Христа или почтить сразу четыре религии разом.

Байн облегченно вздохнул, кивнул:

— Можешь на меня положиться, Киллиан. Шах и мат. Когда?

— Сегодня.

Новый кивок Байна. Вопрос был риторическим, он уже знал, что выкладываться придется на пределе возможностей и без времени на подготовку.

— Ты уж постарайся, — попросил Анджей, оттягивая край медицинской маски и возвращаясь в круг света. Он улыбался, с его точки зрения, предельно дружелюбно. Со стороны это казалось зловещим оскалом. — Наш вид спорта предполагает исключительно командную игру…

Его реплика осталась без ответа. Затем Леандро повел плечом, обернулся к реке и далеко сплюнул в воду. Ему придется привыкнуть к говорящему хорьку по фамилии Зентек, иначе в их деле было не сработаться…

— Мы арендовали соратобу, он в начале улицы, — Киллиан лениво проследил за плевком и запулил окурок следом, — пошли…

Трое мужчин покинули освещенный старинным фонарем пятак. Посматривая по сторонам, быстрым шагом направились в надвигающуюся Рождественскую ночь. Анджей продолжал улыбаться, Байн старался подавить волну ликования, а Финукейн продолжал сетовать, что верный Юрген все-таки уже завербован…

Безье. 24 декабря 2068 года. 21–50

Провожаемая стволами автоматических пулеметов «Персаж», машина нырнула в узкие ворота.

Сканеры получили ответный сигнал на запрос «свой-чужой», отменив повышенную боеготовность системы. Операторы сверились с показаниями терминалов и через внутренний спатиум передали информацию в полетный штаб — клиент прибыл.

Внедорожник сбросил скорость. Чинно миновал центральную подъездную аллею и свернул к трем взлетным полосам. Миновал еще несколько сотен ярдов и замер у истока матовой бетонной скатерти.

Приземистые ангары были погружены во мрак, проткнутый редкими точками маяковых фонарей. Сама полоса, как и притаившийся у ее края летательный аппарат, была пустынна и темна. Дверцы черного, как смоль, «Рено-Бродяги» распахнулись одновременно, выпуская из просторных недр трех необычных пассажиров.

Разминая затекшие мышцы, Мартин несколько раз покрутил корпусом. Дождался, пока Варгас и Сантейро обогнут машину, молча развернулся и неспешно зашагал в сторону взлетной полосы и темнеющей на ней «Пустельги».

Приземистый, словно распластавшийся над бетоном самолет практически сливался с декабрьской ночью. Борта его были щедро залиты хамелеоновым напылением, на фюзеляже, крыле и хвосте не виднелось ни единого опознавательного знака.

Пешки по-прежнему молчали, словно опасаясь словами разрушить невесомую и осязаемо-хрустальную прохладу зимней ночи. Крохотный частный аэродром, расположенный к северу от города, казался пустынным и вымершим. Именно таким его и желали видеть нечастые, но крайне обеспеченные клиенты, предпочитавшие сохранять анонимность.

Температура упала до почти аномального для приморской зоны уровня, и из губ размытыми пятнами вылетали клубы пара. Лица, скрытые тонкими масками, походили на лишенные плоти морды ночных призраков. Сантейро, кроме прочего, так и не снял солнцезащитных очков, сейчас поблескивавших в полумраке, отчего вид великана был совсем уж сюрреалистичным. Варгас достал из нагрудного кармана сигареты, задумчиво вертя пачку в пальцах…

Бенджамин блестяще справился с поставленной задачей.

Их трансконтинентальный лайнер еще лишь заходил на посадку в тулузский «Бланьяк», а перед аэропортом уже дожидалась машина с перебитыми идентификационными номерами. Амуниция в заботливо собранных сумках. Заказанное у поверенного оружие, старательно спрятанное в начинке «Бродяги». Пакет с паролями доступа, настроенный навигатор и краткие инструкции на внутреннем автомобильном терминале.

Впервые за несколько дней Данст по-настоящему чувствовал, что у него наконец-то прикрыта спина. Надежно…

У «Пустельги» стояли двое.

Две темные тени на фоне проглатывающей пространство пустоты.

Не сбавляя шага, Мартин кивнул своим спутникам и направился к крылатой машине. Холодный ветер обиженно скользил по непродуваемой ткани масок, не в силах добраться до лиц. Варгас, в последний момент передумавший курить, озлобленно смял пачку и торопливо спрятал в кармане разгрузочного жилета. К безмерному облегчению Доппельгангера, за последние сутки Мексиканский Змей почти пришел в себя, из утомленного алкаша превратившись в поджарого, пусть и немолодого, гончего пса. В хищника, каковым его и хотел видеть командир.

Поглядывая на него, вышагивающего справа, Мартин улыбнулся. Ему всегда нравились перемены, происходящие с пенсами, когда те меняли домашние халаты на рабочую униформу. Казалось, она одна заставляет держать спину прямой, а в глазах зажигает пламя уверенности и силы.

Штатская одежда канула в прошлое еще перед въездом на закрытый аэродром. Не стало мягкого серого пальто, пуховой куртки Тайпана, ботинок, шарфов и прочей шелухи, помогающей членам Шахматного Клуба маскироваться под обычных людей. Весь ворох сброшенной змеиной кожи остался в сумках внедорожника, записанного на срочную утилизацию вместе со всем содержимым, если клиенты аэродрома не вернутся в назначенный срок…

По тончайшей корке инея, не осмеливавшегося заползти даже на краешек взлетно-посадочных полос с покрытием из электропроводящего цемента, шагали трое воинов. Трое профессиональных бойцов, волков в человечьем обличье.

Плотно утянутые в утепленные комбинезоны, они казались фигурами для анатомического рисования с натуры. Греческими гоплитами, готовыми ввязаться в бой в бесстыдно-отважном обнажении. Обтекаемость черных тел нарушали лишь закрытые кобуры на бедрах, эргономичные и герметичные пояса с подсумками, применяемые подводным спецназом, и чуть топорщащиеся разгрузочные жилеты из пуленепробиваемой ткани. Высокие, плотно прилегающие к ноге, будто нарисованные на ступнях ботинки ступали бесшумно — звукоуловители в подошвах гасили малейший хруст.

Ночь возле «Пустельги» ожила.

Две фигуры зашевелились. Развели в стороны пустые руки и медленно двинулись навстречу. Мартин заметил, как Фаусто положил пальцы на пистолет. Еще через несколько шагов тройка и пара встретились, не торопясь сокращать оставшуюся дистанцию в двадцать ярдов. Ровно в этот миг на западе, скорее всего, над Тулузой, едва слышно зарокотало.

По-прежнему неподвижные, мужчины обернулись.

Над одной из столиц французского юга поднимался в небо, превращая ночь над городом в день, огромный голографический Иисус. С небольшой задержкой, будто торопясь догнать его, рядом небо пронзили ярчайшие голограммы Яхве, Мухаммеда и Будды, ростом достигающие минимум полутора тысяч футов. До предгорий снова докатилась канонада небывалого салюта. Сотканные из огня фигуры развернулись на четыре стороны света, раскрывая руки, будто собирались обнять весь мир.

— Хорошая видимость сегодня, — произнес один из пешек, стоявших к самолету спиной. Внимание людей снова вернулось к