Близнецы. Том 1 - Дарья Чернышова

недолго принадлежать лишь друг другу – до первого стука в дверь или пока не придет пора расставаться. В холодное время года, когда все сидели в Бронте, они встречались в одной из господских спален с дополнительной задрапированной дверью в коридор. Весной и летом, пока владыка правил отсюда, из Кирты, их убежищем нередко служил лекарский кабинет.

Арника знала на ощупь каждую стену, каждый уголок, каждый предмет в этом помещении. Пройдя к столу, она осторожно провела пальцами по его полированному краю, потрогала склянки, попутно поправив одну из них, выбившуюся из стройного ряда, и осторожно коснулась металлического ободка маленького круглого зеркала.

– Скажи мне, – звонко постучав ногтем по стеклу, заговорила Арника, – я красивая?

– Очень, – опомнился Алеш, залюбовавшийся ее плавными движениями.

– Спасибо. Я уже едва помню, как выгляжу, представляешь?

«Не представляю».

Он подошел к ней со спины и аккуратно потянул край золотистой ленты, стягивающей кончик ее длинной косы.

– У тебя волнистые волосы, – начал рассказывать Алеш, распуская мягкие пряди, которые пахли солодом и ромашкой, – блестящие, как темный янтарь. Тонкая шея, – погладил он ее нежную кожу, чувствуя, как из-под пальцев разбегаются мурашки, – и маленькая родинка над губой. А губы… – Он наклонился и поцеловал их, ощутив пряный привкус медовой воды. – Губы полные и такие румяные, как будто ты их постоянно кусаешь. Тебе не нужно зеркало, чтобы знать, как ты красива. На то есть мои стихи.

Арника повернулась к нему лицом, и Алешу показалось, что невидящий взгляд ее больших глаз неостро кольнул его между ребер. «Я люблю тебя», – шепнула она легким прикосновением к его щеке. «И я люблю тебя», – ответил он коротким поцелуем, согревшим ее тонкие, отвыкшие от тяжелой работы пальцы.

Арника мягко отняла руку и похлопала ладонью по столу.

– Мм?

– Ну уж нет, – усмехнулся Алеш, подхватил ее на руки и понес к кушетке у дальней стены.

Арника крепко обняла его за шею, чуть округлив неглубокий вырез нового повседневного платья.

– Для каждой операции своя рабочая поверхность.

Госпожа откинула назад голову и тихо засмеялась, болтая в воздухе стройными ногами. Сегодня в его сне она сделала точно так же.

«Или я до сих пор не проснулся».

Он смог оторваться от Арники только на мгновение – глянул через плечо и лишний раз убедился, что не забыл задвинуть дверной засов.

«Пусть только попробует кто-нибудь постучать».

К счастью, желающих не нашлось.

Позже, сидя в наполовину зашнурованном платье на краю промятого лежака и заплетая волосы в тугую косу, Арника спросила:

– Хочешь увидеть детей?

– Я сегодня их видел, – отозвался Алеш, потягиваясь. – Конрад сюда приходил. И Лотар, пока ждал его, разглядывал мои полки.

– А еще раз хочешь? Мне нравится, когда мы все вместе, как настоящая семья. – Она завязала бант на кончике косы и несколько раз дернула за петельки. – Я очень люблю Отто, но мне хотелось бы жить иначе.

Алеш протянул руку и поправил манжет, перекрутившийся на ее запястье.

– Без Отто нас вовсе не было бы.

«Хоть мне и неприятно это признавать».

– Да, – опустила голову Арника. – Как и без нее.

Ну конечно. Она, Итка из Кирты, дочь Марко и Ветты – мертвая девушка, с которой все началось. В этом замке никуда не деться от его истории – как и от имени последней владелицы.

Ее мать, госпожа Ветта Ольшанская, была дурнушкой с огромным земельным наделом и без гроша в кармане, чтобы его обрабатывать. Марко Ройда был младшим сыном киртовского господина и получил замок в наследство от брата, который оставил после себя кучу долгов и одного ублюдка. Их добрососедский союз, благословленный звоном вырученных за военные трофеи монет, просуществовал всего год – госпожа Ветта умерла, родив дочь раньше положенного срока. Крушитель Черепов в тот же день покинул поместье и потом сгинул где-то в хаггедских лесах.

Детские годы Итка Ройда провела в родной усадьбе матери под опекой бабки, известной красавицы Берты Ольшанской, которая удачно просватала внучку за еще одного соседа, Отто Тильбе, – очень выгодная сделка. Текст брачного договора помогал составлять Яспер Верле, тогдашний подмастерье ушлого рольненского стряпчего. Спустя пару лет после того, как госпожа Берта устроила судьбу девочки, Ольха сгорела дотла и забрала с собой старую хозяйку. Итку Ройду вынес из огня незаконный сын ее дяди, конюшонок по имени Гашек – тот самый киртовский ублюдок.

Он же в конце концов ее и похоронил.

Незадолго до этого, сразу как прошло охвостье морового поветрия, они вдвоем побывали в Тарде: задавали вопросы и искали ответы, до которых Алешу совершенно не было дела – он горевал, пил и сочинял стихи. В то же время госпожа Нишка Тильбе, накануне свадьбы сына потерявшая из виду будущую невестку, придумывала, какой хитростью выходить из положения – на кону стояла возможность победить на предстоящих выборах, благодаря этому браку сосредоточив в своих руках самые обширные земельные владения в стране. Расположенные в них поместья, впрочем, были одно другого лучше: Старая Ольха давно лежала в руинах, а Кирта, когда туда приехали люди из Тильбе, оказалась разоренной и пустой.

Алеш, встретив Итку в дни ее странствий, даже не понял, что перед ним дочь знаменитого Крушителя Черепов. Мастер Матей, в свое время имевший дело с Ройдами, объяснил это позже. Алеш тогда молча пожал плечами и сделал большой глоток невкусной браги.

Потом, как рассказывал Отто, Итка неожиданно объявилась на пороге поместья Тильбе, чтобы дать мужу все, что требовалось для поддержки сейма, и помогла ему выиграть битву, в которой погибла сама.

– Я очень сожалею, что так коротко ее знал, – сказал владыка, когда те немногие, кто оказался посвящен в темную историю, собрались над курганами Старой Ольхи в очередную годовщину пожара, уничтожившего эту усадьбу, – в самый жаркий день щедрого на тепло берстонского лета.

– Что она искала? – спросил тогда господин Кашпар.

– Искупления за ошибки прошлого, – ответил Отто, положив ладонь на могильный холм, исчерченный сплетенными в паутину тенями ольховых ветвей. – Пути к лучшему будущему. И, что самое главное, нашла. За это мы все перед ней в долгу.

Алеш молча прислушивался к шороху листьев, в котором порой чудились тихие женские вздохи.

– Я в долгу перед ней даже за то, что она была похожа на мою Арнику.

Теперь его госпожа, вчерашняя батрачка, сидела рядом с ним в дорогом алом платье на обычном лежаке в лекарском кабинете. Алеш заметил, как она осторожно нащупывает узелки на концах тесьмы, пущенной крест-накрест вдоль ее тонкого стана, и не смог остаться в стороне.

– Давай помогу.

– Да, спасибо, – с