Барон фон дер Зайцев (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

— Rette mich, die Allerheiligste Jungfrau (Спаси меня Пресвятая Богородица), — пискнула обладательница рекордного количества веснушек, потом девчонка перекрестилась и головой вниз нырнула с сеновала. Бумкнулась о землю, как-то умудрившись перевернуться в падении, и, поддерживая явно длинный для неё сарафан, понеслась к дому.

— И меня спаси.

Иван Фёдорович лёг на спину и прикрыл глаза.

Глава 2

Событие четвёртое

Сплю, мне снится, что времени уже десять и я опоздал на работу. Открываю глаза, смотрю на часы: времени десять, я опоздал на работу. А сон-то вещий был!

Сон лечит. Всех вокруг. Ивану Фёдоровичу одному не свезло. Проснулся он с раскалывающейся головой. Да и ладно бы, есть же всякие аспирины с ибупрофенами. Дудки. Проснулся не дома, в пяти метрах от аптечки, а на сеновале, в… метрах от аптечки. И болела не только голова. Болела левая рука, по которой пнул немецкоговорящий бородатый Гришка, болели рёбра тоже слева. И туда Гришка пнул. Ещё болели губы разбитые и сломанный, возможно, нос. Чего ещё болело? Попаданец прислушался к организмусу. Ещё душа болела, неуютно ей было в новом теле и в новом времени.

— Kannst du nicht zurückgehen? (А нельзя назад походить?), — спросил тех или того, кто его сюда направил, Иван Фёдорович… И чуть вниз с сена не скатился. Ну, хрен с ним, дали ему по носу, и он язык предков вспомнил, «выучил» явно не то слово. Но сейчас он к богу или инопланетянам на немецком обратился. Да, ни в какие ворота. То-то ему так хреново: «Что русскому хорошо, то немцу шмерц». «Schmerz» (страдание, боль). Немцем стал! Русский после кулачного боя на льду Волхова выплюнет пару выбитых зубов, четверть мёда стоялого навернёт, и на утро как огурчик, а тут всё по-прежнему болит. Ладно хоть кровь из носа не каплет. Или это в мёде дело?

Иван Фёдорович зажмурил глаза и запустил ускоренную регенерацию. Сейчас минут пять и все будет в норме. Нет, не получилось. И через пять минут всё болело. Неправильный он попаданец, тем магию дают, регенерацию тоже, ещё знание кладов. Опять зажмурился. Что-то не так пошло. Ничего про клады он не знает. И во второй раз не регенерировался. Опять же не сказали, маг он или погулять вышел.

Лежать просто на сене было не так и паршиво. Если не шевелиться, то сильно ничего не болело. Да голову раскалывало, но вот остальное так фоном проходило, если не ворочаться и лежать, как больному и положено — смирно. Иван Фёдорович опять закрыл глаза и стал прикидывать куда и в какое время он попал.

Ему поклонились люди во дворе замка…

Второе пробуждение было от холода. Не так, что замёрз, и зуб на зуб не попадает, а просто захотелось одеяло по самую голову натянуть. Потянул. А нету. Иван Фёдорович открыл глаза. Ослеп! Чернота кругом. А, нет, вон звёздочка пытается пробиться сквозь облака, а ещё огонёк горит на… на башне. Не перенесли назад, не вернули взад демоны или инопланетяне. Хоть бы…

И тут попаданец осознал, что демоны поступили круче. Он теперь вспомнил всё, что помнил или знал, точнее, реципиент. При этом обнаружилось два ну очень интересных совпадения. Если это совпадение, а не промысел этих демонических инопланетян. Мальчика, в которого угодила его душа, знания, сознание, выбирай, что нравится, звали точно так же, как и его, с немецким акцентом, правда. Был Иван Фёдорович Зайцев, а стал Иоганн Теодорович фон дер Зайцев. Правда, тут в Ливонии отчеств не было, но отца звали Теодором (Theodor). Местные звали. Свои же обращались к нему как к Фёдору Васильевичу.

И был Иоганн, а для своих Ванька или Ванюша, в зависимости от того, кто эти свои были, третьим сыном «фрайхера» или барона, если на русскую иерархическую дворянскую лестницу переводить. (Фра́йгерр (нем. Freiherr — дословно «свободный господин»; обращение — «барон»)). Старшим же сыном был тот самый истязатель малолетних Гришка, он же Gregor (Грегор). А средним братом был тот самый высокий малый с пшеничными волосами и рыжей шкиперской бородкой — Александр. Ну, тут и по-немецки получалось Александр.

Ещё была сестрёнка младшая, которую назвали Василиса. Базилиса — Basilisa, Basilia.

И вот тут начинались сложности. Жена фрайхера фон дер Зайцева Мария была только матерью Василисы семилетней. Гришка же с Александром были сыновьями первой жены тогда ещё совсем не барона Зайцева, а боярина Фёдора Васильевича Зайца, Фёклы. Она умерла пятнадцать лет назад при родах. Девочка родившаяся не прожила и недели. Второй женой и матерью Иоганна была дочь Новгородского купца Ивана Кожина, ведшего обширную торговлю с Ливонией и вообще Ганзой. Звали мать Иоганна Зыряна, что с тюркского переводится, как яркий, светлый. И она умерла родами, когда пришла пора рожать сестрёнку Иоганну. Последней женой барона Зайцева была дочь соседа и тоже барона Отто фон Лаутенберга (Otto von Lauterberg) — «фрайин» (нем. Freiin) Мария.

Как же так получилось, что боярин Суздальского княжества стал бароном в Ливонии и тевтонским рыцарем? Эта часть воспоминаний или знаний хозяина тела была обрывочной и скорее на семейную легенду походила, чем правду. Что точно известно, так это то, что Фёдор Васильевич Заяц сын богатого и известного боярина Владимиро-Суздальского княжества Василия Зайца родился в 1360 году. Прозвание Заяц от отца досталось. Боярин получил саблей по роже и заработал шрам, который, как известно украшает мужчину. Вот только разрезана была и верхняя губа, которая срослась треугольником таким, как у зайца. За что прозвище боярин и получил, а оно уже и сыну досталось в наследство.

Точная дата рождения фрайхера Теодора известна потому, что отец не раз повторял и рассказывал, будучи в подпитии, про то, как принимал участие в походе Великого князя Дмитрия Ивановича Московского, вместе с отцом боярином Василием Ивановичем Зайцем, в сражении против Мамая — беклярбека и темника Золотой Орды. И было по словам отца ему в ту пору двадцать зим. Точно известно, что Куликовское сражение произошло в 1380 году. Выходит, отец Иоганна родился в 1360 году.

Событие пятое

Так как же боярин стал бароном?

Всё дело в Димитрии Донском. Он… Почему-то все русские князья, которых учебники истории величают великими: Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Дмитрий Донской наносили Руси или России будущей страшный урон своими действиями после смерти. Ярослав Мудрый разделил великую державу между сыновьями и на столетия вверг её в пучину междоусобиц, которую потом продолжили потомки почти объединившего вновь державу Мономаха, почти, так как куски уже некоторые с концами отошли.

Всё то же самое сделал и Дмитрий Донской. Он разделил державу между сыновьями и наследником старшего Василия назначил не сына Василия, а его брата Юрия. Опять Лествичное право. И опять столетняя резня русских с русскими с ослеплениями князей и сжиганием городов. И ведь у всех у них был пример Византии перед глазами, где пусть и не всегда, но отцу наследовал сын. Да, там заговоров было не меньше, но принцип был известен. Почему его не переняли?

Так вот сын Дмитрия Ивановича Василий I в 1392 году присоединил к своим владениям Нижегородско-Суздальское великое княжество. Бояре попытались противиться этому. Всем же охота быть самостийными, но не получилось, кого купили, кого убили, а потом всю вину решили возложить на боярина Зайца. Пришлось тому бежать из Суздаля в Господин Великий Новгород с чадами и домочадцами и тремя десятками послужильцев или боевых холопов.

Вроде как-то устроились, и тут стало известно, что войска Василия двинулись воевать Двинскую землю, где и осел боярин Фёдор Заяц. У страха глаза велики, и боярин бывший решил, что по его душу войска Великий князь Василий Дмитриевич ополчил. Из Вологды ломанулся он в Псков и потом до Нарвы, где и нанялся с оставшимися у него пятнадцатью послужильцами на ганзейское судно, как бы охранником. Кроме послужильцев было при боярине ещё и жена с двумя сыновьями.