Звездная Кровь. Владыка Теней - Роман Прокофьев

— Но видишь ли ты все нити? Посадка Древа во фригольде предтеч — тоже часть узора. Теперь ответь, почему новый Игг должен был прорасти именно там? И почему он вообще должен был быть посажен?

— Потому что новый свет позовет Червей.

— О да, это великое испытание. Из тех, что никто не сочтет ложным или поддельным, — улыбнулся Кейнор. — То самое, что скрепит союзы кровью и славой. О, тонкая игра, лед видит. Рискованная, но она даст небесную силу победителям! Но есть и еще одна нить, которая от тебя скрыта. Тайна, что спит под фригольдом предтеч…

Он создал осанну. Подобный Пламени и Сатори увидели зеленое плато, с трех сторон окруженное горами, а с четвертой — пропастью, серебристые купола и кел-развалины на самом краю. А затем чужими глазами узрели темные коридоры, провал в Остановленное Время и очертания саркофагов в нем — саркофагов, хранящих очень знакомые фигуры.

Осколок Единого вдруг вновь ощутил прилив ненависти. Те, кто разрушил его город, истребил его Народ, лишил его небесной силы — все это время находились совсем близко. Как незримый клинок Небесного Трона, прижатый к средоточию, ибо другая рана бессильна против носителей истинной крови…

Сигурд знал о саркофагах, но не рассказал ему сразу, и Пламени Подобный понял, что хорошо обучил землянина. Только погрузившись в его сознание, Кузнец мог выведать эту тайну. Белый Дьявол на мгновение позволил горячему, злому огню ненависти заполнить себя, чувствуя его свирепую мощь, — ибо каждый Восходящий обязан управлять не только телом, но и разумом, — а затем медленно погасил, оставляя внутри только холодную пустоту.

— Теперь ты знаешь, — голос Кейнора был далеким и холодным, а его слова будто складывали ледяную мозаику. — Это не насмешка Незримого. Этой игре много циклов. Что мы видим в сфере? Предтеч с небесного ковчега, что владеют тайной Истока. Осколки Тысячи, что пробуждают, чтобы сделать их союзниками. Семя и Древо — великое испытание, что скрепит сей союз кровью и даст небесную силу. И логово Псов, которые в любой момент могут вступить в игру. Нам подсветили их точку призыва. Как ты думаешь — зачем?

— Истина наконец обретает форму, — медленно произнес Пламени Подобный. — Для того, чтобы мы смогли снять враждебную фигуру с доски.

— Клянусь кровью Тысячи, твой ученик видит дальше, чем ты, брат, — прищурился Кейнор, и в голосе его зазвучал треск ломающегося льда. — Он не открыл тебе эту тайну, ибо знал — пламя твое потребует немедленной мести. Но лед видит: лишив Псов отражений, мы лишимся главного — шанса управлять их ходом. Они снизойдут в новые тела, и мы не сможем предугадать их удар.

— У этого замысла два течения, — вдруг проговорила Сатори. — Псы могут спасти предтеч в случае смертельной угрозы. Или уничтожить, если понадобится.

— О нет, сестра. Вечность не посмеет уничтожить предтеч, пока игра с Истоком продолжается. Псы могут лишить их надежды, смотря как пойдет игра, — кивнул Кейнор. — Но не нужно забывать, что и они, и мы — лишь фигуры, а против того, кто играет, сидят и другие игроки. Псы — это фигура Палача…

Они вновь замолчали, скрестив напряженные взгляды. Палач слыла опаснейшей среди Хранителей. Ее инквизиторы, прозванные Псами Вечности, страшили даже великие дома Золотого Города, ибо не останавливались, пока их клыки не сомкнутся на горле жертвы. Воплощения древней нетерпимости и чудовищной гордыни, эмиссары Палача были карающей дланью небесного воинства, когда-то сошедшего вовне, и они погубили больше Братьев, чем все остальные обитатели Небесного Трона.

— Раз нам известна точка призыва и известна фигура, почему бы не заставить Псов начать охоту? Но не они будут охотниками, — хищная улыбка скользнула по губам Пламени Подобного, ибо в его голове уже родился замысел. — Тогда мы заберем все — их Кровь, их Руны, их Предметы. Преображающих не стало больше с тех пор, как они снисходили в Единство, и гибель этих покажет остальным, что здесь им больше нет места.

— Небесная дичь требует небесных охотников, — произнес Кейнор и вдруг насмешливо улыбнулся: — А ты даже не переступил золотой порог.

— Твои дары помогут, — Пламени Подобный повел плечами, намекая на ларец со звездным льдом, что Кузнец обменял на золотую Руну-Тайник после битвы. Но он знал, что брат прав — его звено слабее прочих. И пока оно не станет прочнее, цепь Тысячи не удержит трех небесных инквизиторов.

— Лед видит, даже их недостаточно, — возразил Кейнор. — Тебе придется за один цикл пройти путь, на который иные Восходящие тратят целую жизнь.

— В третий раз это намного легче, — усмехнулся Пламени Подобный. — Так как мы поступим с Псами?

— Потуши свое пламя, брат. Мы не знаем всех течений Вечности, — опять заговорила Сатори. — А их много, и скрытых, и явных… Может, слуги Палача давно канули в темную глубину, а может — враги уже собирают небесное войско, чтобы покарать нас за дерзость. Мои волны прошепчут вам…

Щупальца Осьминога, что молчаливой громадой стоял подле нее, вдруг скользнули по ее плечам, а сам Восходящий пророкотал что-то на глубинном языке. Сатори мимолетно улыбнулась, а затем открыла свою золотую Скрижаль.

— Прими и наш дар, Пламени Подобный, — сказала она. — В оплату за то, что расколол ледяные статуи. Пусть он поможет тебе вернуть прежнюю силу…

Серебряная Руна порхнула быстрой бабочкой, застыв в его Скрижали.

Домен. Руна-Сокровище…

— Лед видит, Сатори станет нашим призраком, — улыбнулся Кейнор. — А ты пойдешь собирать звезды и души… Что до Псов — не торопись, брат. В сферах у любой, даже самой сильной фигуры есть уязвимость.

— Фигура, что бьет Псов, — на губы Пламени Подобного наползла злая усмешка, ибо он уловил замысел брата. — Да, такая существует…

На следующий день он покинул Эргиаль, обменявшись с Братьями тайными знаками, Ключами и Порталами. Под Курганами плакали души скованных Братьев, но путь его сперва лежал в иной Круг.

Тот, которым он прежде правил.

Сидя на камнях Башни Молний, осколок Забытого смотрел на разрушенный Эстэ и слушал громыхание Штормов, ворочающихся в руинах.

Смотрел, слушал и думал.

Ему предстояло совершить многое, недоступное прочим. Дыхание судьбы становилось сильнее, он читал знаки Незримого в песнях ветров и узоре небес. Слабое серебро должно было стать сильным золотом и повергнуть небо, а затем перевернуть