Павел Дартс - Крысиная башня

Разрядив автомат в сучащее ногами тело, нелепо торчащее в потолке, Крыс бросил бесполезный теперь автомат и через дыру в стене ванной комнаты устремился в соседнюю квартиру. Пробежав ее насквозь, оказался в кухне; распахнул дверцы встроенного шкафчика — там вместо полок со всякой кухонной утварью, зияла дыра в соседнюю квартиру. Мигом оказавшись в ней, он затворил за собой дверцы, аккуратно навесив на вкрученные изнутри шурупы петлю из проволоки, ведущую к замыкателю на коробке с взрывчатым «сюрпризом». Проверил положение замыкателя, щелкнул тумблером включения; вернее — большим, квартирным выключателем, в самоделке успешно заменяющим тумблер. «Для желающих гнаться следом — велкам!»

Теперь он крадучись прошел к запертой входной двери и приник к глазку. Как и ожидал — на лестнице был чужой. Через хороший, панорамный глазок было видно: спиной к двери и чуть наискосок сидел штурмовик, держа под прицелом дверь напротив. Подняв глаза к потолку, Крыс посчитал: «На площадке их было человека четыре… Может, пять. Одного я точно свалил, надежно. Еще одного, наверняка — через дверь. Этого, „в потолке“ — еще один… Итого — должно остаться как минимум трое, возможно — больше. Один — здесь. Еще пара человек — наверху… Или больше? Могли подтянуться, да. Черт! Как бы не запрятался какой по закоулкам, ищи его потом… Надо одного взять живым и допросить!» — решил он. И этот, за дверью… Он на сто процентов был уверен, что Толян «убрал» бы его без стрельбы — в глазок видно было, что тот пасет только дверь впереди; открыть дверь — и вот он, голубчик… Прирезал бы как свинюшку, или прибил бы рукояткой, — но… тут же в голове прозвучало «Не выпендривайся. Не форси. Делай все САМЫМ ПРОСТЫМ и самым надежным способом! Война — не время для экспериментов…»

А руки тем временем делали дело: достал из кармана подаренную батей еще года два назад бандану («Хорошая вещь, Серый, на все случаи! Прикинь: головной убор, платок, фильтр, противопыльная повязка, жгут, на крайний случай — тампон для раны, или…» — это когда они играли с ним в игру «Придумай сто вариантов использования обычной вещи». А он еще кривился — дарит, типа, всякую ерунду… Тогда воспринимал слова бати как издевательство — че у нас, война? Или походники мы опасные?… — а вот поди ж ты, пригодилась!), сложил ее в несколько раз, так что получился плотный плоский жгут; наложил его на ствол пистолета, и примотал лейкопластырем из НАЗа. Вспомнил — спустил осторожно большим пальцем и вновь взвел курок — ТТ имеет подвижный ствол, и если его сдвинуть назад даже немного и случайно, — пистолет становится на предохранительный взвод, и для выстрела нужно вновь взвести курок… Похвалил себя за память и предусмотрительность… Одновременно, где-то в глубине сознания тот, маленький мальчик, каким он был раньше, с почтительным удивлением произнес: «Ну ты даешь…» Цыкнул на него — не время. Восторгаться и восхищаться, а также делать «разбор полетов» будем потом — если будет кому, если вновь увидимся, мой дорогой……Сергей. Сережа.

Не хотелось шуметь и обращать на себя внимание тех, этажом, площадкой выше. Крыс выжидал. И вот — удобный момент: наверху заговорили двое на повышенных тонах, один кричал, что-то требуя, второй оправдывался невнятно, но упорно. Потом тот, сверху, крикнул:

— Как там, Тищенко?

Ответил этот, что сидел на ступеньках спиной к Крысу:

— Тихо все. Держу дверь.

— А?… Громче говори, с ушами у меня…

— Ти-хо, грю!!

— Ага. Вяхирева грохнули…

— Да ты че??

— И старшой вверх ушел, а это чмо штатское нипочем не хочет помочь! Вот. Чо делать?

Помолчал и вдруг:

— Аааа, на…! Я ему ща!..

Через секунду сверху, из квартиры, послышались длинные истеричные автоматные очереди — тот, глухой, опять палил в пролом в полу, бессильно вымещая злобу; а этот, что сидел спиной к двери, теперь вообще раздвоил внимание — пас дверь напротив — и слушал, что происходит площадкой выше; и совершенно не заметил и не услышал за стрельбой вверху, как за спиной у него почти бесшумно открылась дверь, и тонкая мальчишеская рука быстро поднесла черный пистолет с намотанной на ствол тряпкой ему к голове… Глухо стукнул выстрел, из головы плеснуло красным; пуля, пройдя навылет, чиркнула по стене напротив. Тело повалилось на ступеньки.

Из двери показался Крыс, сдирая с ТТ бывшую бандану, успешно выполнившую роль одноразового глушителя. Там, наверху, кажется, если и услышали, то ничего не поняли — уж очень звук нехарактерный, на выстрел совсем не похожий.

Стоявший на лестничной площадке 8-го этажа Яков Михайлович только что «отстоял» свое право «не лезть в кровавую кашу», — а именно: не идти «подстраховывать» никого в этой проклятой квартире. Ему хватило того, чего он там увидел, когда заглянул туда: тело Вяхирева, которого напарник все же вытащил из дыры в полу — ниже пояса все изорванное пулями, и сплошь, как мясо, облепленное пропитавшимся кровью камуфляжем. Он уже не дышал; на грязном, засыпанном пылью, щепками и бетонной крошкой полу вокруг него расползалась лужа крови. Яков Михайлович тут же рванул на лестницу, отдышаться, и уже тут вступил в ожесточенную перепалку со штурмовиком, который требовал помочь ему: «Мы зажмем его с двух сторон — со входа и через дыру в потолке!» Постарался объяснить ему, что тот может «зажимать» кого угодно и где угодно, но сам он в этом участвовать не будет — просто не умеет! Да, отвяжитесь! Он и автомат держит третий раз в жизни, и не подписывался на боевые действия — и зачем его понесло из теплой надежной БМП в этот дом, — точно ведь сыграла свою роль тупая жадность; думал всех сейчас заглушат уже, и успеть к первому периоду мародерки, самому сладкому, когда дербанится то, что легко рассовать по карманам — в первую очередь золото. И вот тебе…

Диалога со штурмовиком не получилось — после того, как его глушануло фугасом на лестничной площадке, он плохо слышал; и все свелось только к взаимным воплям «Пойдешь!» и «Не пойду!!» Тот сдуру схватился за автомат — но во-время одумался, — воевать-не воевать, но уж нажать на спуск в упор, на лестничной площадке сумел бы и такой лох, да и толку с него по-любому… Рванулся в квартиру сам — швырнул в дыру последнюю гранату, — и тут же, перепрыгивая и перешагивая через наваленные на лестнице холодильники и тумбочки, оскальзываясь и оступаясь, матерясь, устремился вниз, на седьмой этаж, чтобы высадить замок, и ворваться в квартиру «по горизонтали», забросав ее гранатами из запаса стерегущего дверь Тищенко.

Увы. Тищенко уже лежал на лестничной площадке навзничь, раскинув руки, и сразу в глаза бросился его правый окровавленный висок; вернее то, что виска, по сути, не было — была дыра, выходное отверстие; и все с ним было ясно. А над телом стоял парень, пацан лет семнадцати, и держал в руках автомат Тищенко…