"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

Суни закрыл глаза и кивнул. Его дыхание стало глубже. На лице появилась кривая улыбка. Когда он открыл глаза, они больше не были безумными.

— Привет, Тренсин, — сказал он. — Хорошо, что ты вернулся.

Алтан медленно выдохнул, кивнул и хлопнул Суни по плечу.

Глава 14

— Осада — это когда в основном протираешь штаны, — посетовал Рамса. — Знаешь, сколько было сражений после того, как Федерация высадилась на берег? Ни одного. Мы просто занимаемся разведкой, проверяем границы и выделываемся друг перед другом.

Рамса попросил Рин помочь ему с укреплением дальних переулков у пристани.

Они медленно превращали улицы Хурдалейна в линию обороны. Каждый эвакуированный дом становился фортом, каждый перекресток — ловушкой из колючей проволоки. Все утро они методично проделывали дыры в стенах, чтобы соединить лабиринт переулков в транспортную систему, известную только никанцам. Теперь они наполняли мешки песком, чтобы заделать дыры в стенах после мугенской бомбардировки.

— Я думала, ты взорвал здание посольства, — сказала Рин.

— И что? — огрызнулся Рамса. — Я хоть что-то делаю.

— Хочешь сказать, Федерация до сих пор не атаковала?

— Они высадили разведотряды, чтобы разнюхать границы. Основные войска пока ничего не предпринимают.

— И долго это продолжается? Почему?

— Потому что Хурдалейн укреплен лучше, чем Синегард. Хурдалейн выстоял в первых двух Опиумных войнах и наверняка выдержит и третью. — Рамса наклонился. — Передай вон тот мешок.

Рин подняла мешок, и Рамса, охнув, водрузил его поверх баррикады.

Тощий оборванец нравился Рин, напоминал юную версию Катая, если бы Катай был одноглазым пироманьяком с нездоровым пристрастием к взрывам. Рин гадала, сколько времени он уже цыке. Выглядел он слишком юным. Каким образом ребенок очутился на передовой?

— У тебя синегардский акцент, — отметила она.

Рамса кивнул.

— Жил там некоторое время. Родители были алхимиками на столичной базе ополчения. Занимались производством пороха.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— В смысле, почему я цыке? — Рамса пожал плечами. — Долгая история. Отец ввязался в политику и в конце концов поднял мятеж против императрицы. Экстремисты и все такое. Может, «Опера», но точно я не знаю. В общем, он попытался подорвать во дворце бомбу, а вместо этого взорвал нашу фабрику. — Рамса показал на завязанный глаз. — Спалил мой глаз. Охрана Дацзы снесла головы всем сколько-нибудь причастным. Публичная казнь.

Рин уставилась на него, ошарашенная тем, насколько легко он это сообщил.

— А ты?

— Я легко отделался. Отец никогда не рассказывал мне о своих планах, и когда они поняли, что я ничего не знаю, то просто засунули в Бахру. Наверное, решили, что будут плохо выглядеть, если убьют ребенка.

— В Бахру?

Рамса бодро кивнул.

— Худшие два года в моей жизни. Ближе к концу срока меня навестила императрица и сказала, что выпустит, если я займусь снабжением цыке.

— И ты просто согласился?

— Ты знаешь, каково было в Бахре? К тому времени я был готов на все, — сказал Рамса. Бацзы тоже был в Бахре. Спроси его.

— А он за что?

Рамса пожал плечами.

— Кто знает? Он не скажет. Но он провел там всего несколько месяцев. Скажем прямо, даже в Хурдалейне лучше, чем в камере в Бахре. А работа здесь отличная.

Рин бросила на него косой взгляд. Уж больно оптимистично Рамса оценивал положение.

Она решила сменить тему.

— А что произошло в столовой?

— Ты о чем?

— Ну… — Она развела руками. — Человек-обезьяна.

— А, это… Это же просто Суни. С ним такое через день происходит. Наверное, ему просто нравится привлекать к себе внимание. Алтан хорошо с ним справляется, а Тюр просто запирал его на несколько часов, пока он не успокаивался. — Рамса передал ей очередной мешок. — Не бойся Суни. Он очень милый, когда не превращается в кошмар. Просто бог дурит ему голову.

— Так, значит, ты не шаман? — спросила Рин.

Рамса тут же покачал головой.

— Я не встреваю в это дерьмо. А то крыша поедет. Сама видела Суни. Мой единственный бог — это наука. Шесть частей серы, шесть частей селитры, одна часть змеиного корня — и получишь порох. Все по формуле. Надежно. Никогда не меняется. Я понимаю шаманов, но предпочитаю оставаться в своем уме.

Прошло три дня, прежде чем Рин снова заговорила с Алтаном. Он много времени проводил на совещаниях с наместниками, пытаясь подлатать отношения с руководством армии, прежде чем они окончательно испортятся. Рин видела, как между совещаниями он заглядывает в свой кабинет, изнуренный и злой. И наконец он прислал за ней Кару.

— Привет. Я собираюсь созвать совещание. Хотел сначала повидаться с тобой. — Алтан не смотрел на нее, а что-то чертил на разложенной на столе карте. — Прости, что все так сложно, приходится заниматься всякой бюрократической чушью.

— Ничего страшного. — Она хрустнула пальцами. Алтан выглядел истощенным. — И что собой представляют наместники?

— Почти бесполезны, — с отвращением фыркнул Алтан. — Наместник провинции Бык — скользкий политик, а провинции Овца — ненадежный болван, который клонится, куда ветер подует. Цзюнь манипулирует обоими, и единственное, в чем все они едины, так это в ненависти к цыке. А значит, мы не получим припасы, подкрепления или разведданные, они предпочли бы и в столовую нас не пускать, если бы могли. Идиотский способ вести войну.

— Жаль, что тебе приходится иметь с этим дело.

— Это не твоя проблема. — Он оторвал взгляд от карты. — И что ты думаешь о своей дивизии?

— Цыке странные.

— Да?

— Ни один как будто не осознает, что мы в зоне военных действий, — объяснила она.

У всех солдат обычных дивизий были угрюмые, истощенные лица, но цыке разговаривали и вели себя как неугомонные дети, скорее скучающие, чем испуганные, эксцентричные и непохожие на других.

— Они профессиональные убийцы, — сказал Алтан. — Нечувствительны к опасности. Во всяком случае, все, кроме Юнегена, он-то всего боится. Но остальные действуют так, будто не понимают, отчего все так напрягаются.

— Поэтому ополчение их ненавидит?

— Ополчение ненавидит нас, потому что у нас неограниченный доступ к психоделикам, мы способны на то, что им не по зубам, и они не понимают почему. Очень трудно объяснить действия цыке людям, которые не верят в шаманов, — сказал Алтан.

Рин могла понять ополчение. Припадки ярости Суни были частыми и происходили у всех на виду. Кара разговаривала со своими птицами. А слухи о запасах галлюциногенов Энки распространились как пожар, солдаты не понимали, почему только цыке имеют доступ к морфину.

— Так почему вы просто им не объясните? — спросила Рин. — О том, кто такие шаманы.

— Потому что это непростой разговор. Поверь, очень скоро они сами увидят. — Алтан похлопал по карте. — К тебе хорошо