Барон Дубов 9 - Михаил Капелькин

я дошёл до дверей и распахнул их настежь. Резкий порыв морозного воздуха освежил меня и слегка привёл в чувство. Вот только звон в голове всё равно не утихал.

На крыльце лежал снег, но его хорошенько вытоптали. В урне рядом валялись окурки сигар и сигарет, а вот пара следов — тонких, с отверстиями от шпилек — спускалась с крыльца и уходила в сад. Шёл лёгкий снег.

Я бросился вперёд по следам. Сад у Десятниковых действительно оказался красивым. Вокруг росли диковинные растения: пальмы с широкими фиолетовыми листьями, голубые ели, клумбы с цветами, бутоны которых точно из снега вылепили. Целая коллекция необычных растений, привезённых с территорий рядом с Саранчой. Вот только до всей этой красоты мне не было дела. Следы петляли, переплетались между собой. Значит, они шли не рядом друг с другом, а одна пошла по следу другой.

Добрался до границы освещённой части сада, где располагалось несколько больших круглых клумб. Здесь появлялись новые следы. Целая куча. Ботинки. Мужские. С глубоким протектором, как у военных. Они перемешивались со следами каблуков. Здесь вообще словно драка была! Мне это не нравилось.

— Вероника! Лиза! — прокричал, глядя в темноту.

Ответа не было.

Я не знал, куда идти. Бегал по границе сада. Дальше в темноте росли деревья и не было тропинок. Вдруг заметил, что в нескольких метрах от меня целая куча следов уходила в темноту. Пошёл по ним несколько десятков метров, оказавшись в зимних сумерках, но вскоре встал как вкопанный.

Глаза привыкли к плохому освещению и увидели лежащее в сугробе тело.

* * *

Граф Акрапович некоторое время смотрел, как Дубов удаляется в сторону двери в сад Десятниковых. Задумчиво так смотрел.

— Шеф, хотите мы его уработаем? — предложил самый смышлёный из его телохранителей. Среднего роста, темноволосый и несколько смазливый. Звали его Юлий, или Юлок.

Да, это действительно был самый смышлёный из троицы.

Граф оглянулся на него и резко сказал:

— Да вы только штаны себе уработать сможете. Вы вообще знаете, кто это был?

— Кто? — как эхо повторил коротко стриженный и самый невысокий Ящур.

Акрапович сперва недоумевал, почему друзья дали ему такую кличку, а потом понял и сам стал его так называть. Потому что этот человек был настоящим бедствием.

— Барон Дубов, идиоты! Вы же с ним только перед аукционом познакомились. У вас что, память, как у червей? Хотя кого я спрашиваю… Этот человек одной рукой вас троих может на больничную койку отправить. Причём на одну и ту же.

— Это как? — захлопал глазами Ящур.

Граф тяжко вздохнул, закатив глаза, и не удостоил ответом своего подчинённого. Он вернулся мыслями к Дубову.

Барон был не из тех людей, которые могут позволить себе срываться на других. К тому же на друзьях, к коим причислял себя граф. Значит, случилось что-то экстраординарное. И нужно Дубову помочь по мере сил.

Аукционный зал опустел. Юноша из рода Десятниковых хотел было уйти, но Акрапович его задержал:

— Останьтесь, молодой человек. Может понадобиться ваше содействие.

— Конечно, Ваше Сиятельство, — отозвался тот.

Граф опёрся на одну из мраморных колонн недалеко от выхода в сад и стал следить за дверями. Вскоре за стеклом показалась громадная фигура странной формы. Затем она вошла в круг света от фонарей крыльца. Это оказался барон Дубов, несущий на руках тело, завёрнутое в шубу. Из неё свисали ноги в красивых туфельках.

Стеклянные двери раскрылись от пинка и чудом не полетели осколками на пол. Артефактное стекло выдержало удар, а внутрь ввалился барон в облаке морозного пара. Едва ли он прошёл десяток шагов, прежде чем грузно упал на колени. Но тело в руках удержал.

Граф сразу бросился к нему. Барон тяжело дышал, массивные плечи вздымались и опадали, а по лбу катил крупными градинами пот. Взгляд барона слепо блуждал вокруг. Выглядел он ещё хуже, чем полчаса назад.

— Боже мой, что случилось? — воскликнул молодой Десятников.

Граф открыл полу пальто и увидел бледное лицо Вероники, машинально потрогал холодную, но нежную шею. Пульс пробивался, но слабый.

— Баронет! — отрывисто позвал он, приведя окриком Десятникова в чувство. — Нам нужны апартаменты, ваш лучший лекарь и чашка самого крепкого кофе. Сейчас же!

Почти сразу зал наполнился слугами, топотом ног и гомоном. Один из лакеев пригласил в комнату на втором этаже.

— Ваше Благородие, с ней всё будет хорошо, — мягко сказал Акрапович Дубову, чтобы тот разжал руки, в которых всё ещё держал Веронику. Граф повернулся к телохранителям. — Так, вы двое, несите её в комнату. И несите так бережно, словно это ваша годовая зарплата!

— О, эт чё получается, нам премию дадут? — обрадовался Ящур.

— Вот не зря тебя в честь болезни назвали. Точно чем-то болеешь. Только чем, наука не знает.

— Чего это не знает?

Акрапович уже чуть не рычал:

— Да будет вам премия, будет! Только от вас сейчас зависит — рублями или звездюлями! Юлок, помоги ему!

Двое телохранителей бережно взяли девушку на руки и унесли вслед за лакеем. Туда же пробежал человек с большим саквояжем, на котором было тиснение в виде кадуцея. Затем принесли маленькую чашку эспрессо. Граф опять зарычал:

— Вы смеётесь, что ли? Ему? Такую порцию⁈

Мгновенно появилось ещё с десяток чашек, которые граф по очереди влил в рот Дубова. Только после этого барон пришёл в себя.

— Спа… спасибо, — хрипло сказал он.

В ту же секунду к ним подошёл сам барон Десятников. Среднего роста, с небольшим брюшком и очень представительного вида. Он же вёл аукцион, просто успел переодеться в костюм с гербами рода. Торопливый говор сменила размеренная речь.

— Что… — начал было он, но его перебил вставший на ноги Дубов.

— На них напали. Здесь. В вашем саду.

Барон так посмотрел на Десятникова, что граф порадовался тому, что этот взгляд обращён не на него.

— Это невозможно, — отмахнулся аукционер. — У нас самый охраняемый особняк в Москве. Как говорится, мышь не проскочит. Скорее всего, ваша подруга просто заблудилась и замёрзла…

Адвокат едва смог сдержать рвущееся наружу раздражение. Он очень хорошо знал такой тип людей. Будут избегать ответственности до последнего, пока не прижмёшь их к ногтю.

— У моего клиента было две спутницы, — тут же произнёс граф Акрапович. — Не находите странным, что он нашёл только одну? И я не советую подвергать слова моего