Вернуть Боярство 15 - Максим Мамаев

вызвался сразиться в одиночку с маругом — демоном седьмого ранга, который помимо своей магии был опасен ещё и физическими данными. Кентавр, с нижней частью тела от ящера и верхней от кого-то гуманоидного, закованный в броню и с артефактной глефой, в длину достигал десяти, а высоту — четырех метров.

— Я думал, что умру, учитель, — рассказывал мне потом сам парень. — Нет, не так — я точно знал, что умру. Комбаты, из тех, что с нами ещё с Сибири, все были против, и идти против их приказа я не мог — ты часто говорил и показывал нам всем на своем примере, что командовать должен не самый сильный или знатный, а тот, у кого больше прочих опыта и навыков в этом. Поэтому я их успокоил, сказав, что буду лишь тянуть время, пока они не разберутся с остальными тварями. Не знаю, поверили они мне или нет, но все понимали — если не отвлечь хотя бы одного из семиранговых, то нам всем конец. Пару их ударов на ходу общими усилиями и артефактами мы отбить сумели, но долго бы так продолжаться не могло. И пока первый батальон с двумя из пяти команд наших Ликвидаторов взяли на себя одну тварь, я сошелся со второй.

Первый батальон был собран из первых трёх номерных рот моей гвардии. В него входили лучшие бойцы, самые закаленные ветераны с лучшей экипировкой и лучшие маги. Элита моих войск… Выше которых стояли лишь Ликвидаторы — у меня и раньше было намного больше магов по соотношению к неодаренным, чем почти у всех гвардий, и со временем тенденция не слишком изменилась. И потому я создал из этих «излишков» пять отрядов Ликвидаторов, которых тоже лично тренировал. По Мастеру и сорок Адептов — лишь магов третьего ранга брал в рядовые — с артефактам четвертого и пятого рангов, которые совместно вполне могли и Старшего Магистра при правильном подходе и на удачной позиции прижучить. Только слабого, конечно, но как факт…

— Но после ваших слов, когда вы говорили разом со всеми, что-то в каждом из нас словно изменилось. Это и с другими случилось, да, но на нас, тех, кто знал вас лично, кого вы учили, тренировали, вели в бой и с кем сидели у походных костров, с кем если солдатскую кашу… Вы, хоть и молоды, но для нас не просто аристократ, которому мы поклялись служить, не просто обычный дворянин — вы отец-командир.

— Ну, тут ты явно преувеличиваешь, парень! — хохотнул тогда я, пряча за весельем свое смущение. — Я лишь орал, бил, заставлял тренироваться до седьмого пота и таскал по самым опасным участкам своих людей. За что тут любить?

— Хотя бы за то, что в одиночных схватках и схватках подразделение на подразделение последние недели те из наших бойцов, что с пришли с нами из Сибири или изначально набраны из самых опытных воинов в этих краях били в трех схватках из четырех гвардейцев Шуйских, — удивил меня парень внезапной горячностью и резкостью в голосе. — За то, что даже новички, прошедшие три месяца наших адских тренировок, в одном бою из пяти побеждали людей Шуйских — гвардейцев Великого Рода… Да какого Великого Рода — одного из древнейших, старше самого Императорского! Тех, чьи солдаты всегда считались одними из лучших во всей Империи! Да они до службы у нас мечтать не смели, что бы в учебном бою хотя бы раз из ста схваток выиграть! И это не говоря уж о том, что вы никогда своих людей в обиду не давали, всегда вставали на их сторону в любом споре. И что пусть на наказание вы весьма скоры, но ни при этом всегда справедливы… На долю в добыче никогда не скупились, обеспечивали как императорскую гвардию — да много всего, учитель, что вы делаете просто потому, что считаете правильным и не задумываетесь об этом, сильно отличается от привычного людям. Вы отличаетесь от всех известных простому человеку аристократов — и потому они все за вас горой. Так и раньше было, но когда вы заговорили… У нас не просто открылось второе дыхание — мы стали верить, что можем больше, чем нам кажется. И у мы действительно оказались правы…

Помолчав и слегка смутившись своего порыва, парень прокашлялся и продолжил:

— Я полностью осознал и смирился с тем, что в этой схватке я умру. И когда я принял эту истину, мне сомнения, переживания и страх словно исчезли. Всё, что меня отвлекало и мешало мне сосредоточиться на главном, исчезло — остались лишь я, мой противник и ход битвы вокруг. Вот тогда-то, учитель, у меня начали всплывать все те часы мучительных тренировочных боев с тобой. Как ты и говорил — у противника всегда есть слабое место, просто некоторые его хорошо скрывают… А некоторые прячут его столь идеально, что нащупать его не удается совсем. Помнишь, когда ты намеренно оставлял брешь в защите, а моей задачей было нащупать её? И ладно ещё так — когда ты специально давал почувствовать, что я её нащупал, а потом оказывалось, что это ловушка? Я тогда по вечерам, после того, как ты и целители исцеляли меня, но намеренно делали это не до конца, потому что «боль лучше всего способствует закреплению урока», как же я тогда тебя проклинал и материл, учитель! Ведь все вокруг расслаблялись, пили, ходили по бабам — а мы потели и страдали под твоим наблюдением!

Петя провел ладонью по волосам, смущенно посмеиваясь и отводя взгляд. Впрочем, я такому откровению тоже мог лишь улыбнуться — в моей жизни, в той, прошлой, самые важные уроки я усвоил через боль. И, в отличии от парня, у меня не было учителя с трехсотлетним боевым опытом и знаниями, не было такой безоговорочной поддержки как у него… И потому эти уроки я усвоил не только через боль физическую. Нет, за них я частенько платил кровью и жизнями близких мне людей. Друзей, соратников, подчиненных, жизнью первой моей жены и двух наших детей, а как-то раз — и ценой жизней большей части моего Рода, когда проклятый Лорд-Вампир вылупился в мирном городе, в котором почти не было магов даже шестого ранга, не говоря уж об Архимагах… Я тогда был лишь Старшим Магистром, и узнав новости в одиночку рванул спасать своих. Нарушив приказ, не дожидаясь формирования полноценной команды для отправки туда, отправился в одиночку