"Фантастика 2025-155". Компиляция. Книги 1-32 - Сергей Александрович Плотников

приведёшь, с которым землю не поделил, и скажешь, что контра. А у Трофима документ имеется. И в нашем селе он с самой весны ведёт культурную работу. Ни в чём подозрительном замечен не был. А ну как ты ошибся, занятых людей попусту отвлёк? Тебе-то, конечно, тьфу да растереть, пинка дадут и выставят. А мне выговор влепят по партийной линии — за то, что прежде сама не разобралась.

Мужики замолчали. Повисла тишина. Леопольд выдохнул и опустил руку с пистолетом.

Глава 23

— Серьёзно⁈ — пробормотала Ева. — Людей менять на муку⁈

— Ну, не только на муку, — отозвался Денис. — Где-то картошкой расплачивались, где-то сухарями. Чем богаты, как говорится.

— Кошмар какой. А «чека» — это что?

— Чрезвычайная комиссия. Проще говоря, расстрельная команда.

— То есть… Подожди. — У Евы в голове не укладывалось. — То есть, эти люди хотят отвести туда Леопольда, чтобы его расстреляли?

— Этим людям нужна обещанная чекистами мука. Что будет с Леопольдом, им наплевать. Но если расстреляют, вряд ли расстроятся. Для крестьян такие, как Леопольд — враги и эксплуататоры. На эту тему им уже который год мозги промывают.

— Ничего не понимаю, — жалобно пробормотала Ева.

Денис вздохнул.

— Вот, знаешь — и слава богу, наверное. И не надо тебе понимать. Рано пока.

— А как же ж проверить-то можно, — пробормотал за дверью Игнат. — Я-то уверен, что не ошибся, у меня глаз приметливый! А вот как в чека доказать, что правду говорю?

— Может, ещё кого знаешь, кто тоже его видел? — предположил Спиридон.

— Не… Откуда? Четыре года прошло. На том месте уж и госпиталя нету, под обстрел попал, когда из пушек бахали. Сгорело всё начисто, обслуга разбежалась… — И вдруг Игнат охнул. — Во! У него ж отметина есть! У того офицера.

— Какая?

— Дак, он же не просто так в госпитале лежал! Саблей его рубанули. Тут вот, на холке, след должен быть — здоровый! Доктор ещё, помню, шутил, что кабы чуть повыше, то не сносить бы вам головы, господин поручик. Повезло, говорит, в рубашке родились.

— Мотька, — окликнул Спиридон. — Что затихла? Есть у твоего Трофима шрам на холке?

Матрёна молчала. Леопольд беззвучно выругался. Запустив ладонь сзади за ворот рубахи, провёл по шее.

— Есть, — ахнула Ева.

— Есть, конечно, — напряженно отозвался Денис. — С самого начала ясно было, что Игнат не ошибся. Иначе Леопольд так не дёргался бы.

— И что он теперь будет делать?

— В точности предсказать не берусь. Одно знаю: будь я твоим отцом, и сиди мы сейчас в кино, с сеанса тебя бы вывел. Ничего такого, на что стоит смотреть юной барышне, не покажут.

— Мотька, — снова окликнул Спиридон. — Чего молчишь? Есть шрам?

— Да есть, — воодушевленно сказал Игнат. — Вишь, как побелела? Просто сдавать не хочет полюбовничка. Жалко ей его.

— А и не надо, — покладисто сказал Спиридон. — Бабье сердце — известно, жалостливое. А мы — нешто сами не управимся? Нас двое, он один. Ты, Мотька, стой тут. Коли совсем невмоготу, можешь на двор выйти. А мы твоего контрика сами и скрутим, и в чеку сведём.

Дверь в дом распахнулась. Мужики вбежали в комнату.

На голову Спиридона Леопольд, стоящий за дверью, обрушил тяжёлый табурет. Спиридон рухнул на пол. Леопольд тут же развернулся к Игнату и ударил его кулаком в челюсть. Игната швырнуло назад, он оступился и упал спиной на лавку.

— Однако, — прокомментировал Денис. — Удар-то у господина поручика хорош! Вот тебе и музыкант.

Леопольд мгновенно оказался рядом с Игнатом. Ещё два удара с двух сторон, и мужик затих. Спиридон тоже не подавал признаков жизни.

— Мещанин? — горько проговорили за спиной Леопольда.

Он резко обернулся. Позади стояла Матрёна. В руке держала пистолет, направленный на него.

Ева охнула.

— Как она…

— Леопольд наган за ремень сунул, чтобы руки освободить, — сказал Денис. — А она подскочила и выхватила.

— Врал, тварюга? — Матрёна смотрела на Леопольда. По щекам катились слёзы. — В лицо мне врал⁈

— Теперь ты это знаешь. — Леопольд говорил спокойно и холодно. — Да, я не тот, за кого себя выдаю.

— А я-то поверила! — Матрёна всхлипнула. — Думала, будто и вправду меня любишь! И сама тоже… А ты… Ты…

— А что — я? — Леопольд не отводил взгляда, смотрел прямо. — Разве во мне что-то изменилось? Разве оттого, что ты узнала о моём прошлом, я стал другим человеком? Я живу в этом селе без малого полгода. Нигде и никогда так долго не задерживался. Понимал, что рискую. Знал, что из соседней волости люди бегут от голода, велика вероятность, что появится кто-то, кто может меня узнать. Мне давно надо было уйти. Но я не уходил. Из-за тебя.

— Врёшь!

— Нет. И ты это чувствуешь. Но для чего-то пытаешься обмануть сама себя.

— Замолчи! Предатель!

— Кого я предал? — Леопольд шагнул к девушке. — Кого, скажи? Отечество, которое пытался защитить от хаоса и разорения? Государство, которому давал присягу? Армию, в которой служил? Своих боевых товарищей? Или, быть может, я хоть раз обидел тебя?

— Не выкручивайся! Стой! — Пистолет в руке Матрёны дрожал.

— Я не выкручиваюсь, милая. — Леопольд остановился. — Я в кои веки могу себе позволить говорить правду и ничего, кроме правды. А правда такова, что я не предавал. Никого. На войне мы, белые и красные, были врагами — да. Но война закончилась. Лично для меня — три года назад. Мои соратники капитулировали, я остался. Я признал поражение и больше никак, ничем не пытался вредить вашей власти! Не ушёл к Колчаку, не пытался выбраться за границу. Всё, что я делал — работал, пытаясь выжить.

— Документ у тебя откуда⁈ Что за Трофим Приходько? Ты его убил?

— Нет. Этот человек когда-то прислуживал нашей семье, он приютил меня, когда пришлось скрываться. Был серьёзно болен и умер у меня на руках. Мы заранее договорились, что я возьму его документы.

— Опять врёшь. — Матрёна размазала по щеке слёзы.

Леопольд поморщился.

— Да перестань уже. Знаешь, что не вру. Лучше скажи: для чего вашей власти охотиться за такими, как я? Я