"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 - Никита Киров

— А кто сказал, что нас что-то не устраивает? — Навка валялась на постели и явно намекала на разврат. Потому как с каждым ее словом одежды на ней становилось все меньше.

— Да. Я, может, только начинаю понимать, что такое жизнь, -поддержала ее Мавка. — А возвращаться опять к богам — это скучно!!!

— Вот я прям тебя не узнаю. Ты ж была такой суровой воительницей. Ни капли в рот, ни сантиметра в зад. А тут вся такая няшная и развратная.

— Надоело. Прав ты был тогда — каждой девочке хочется иногда побыть девочкой, а не домохозяйкой, воином или суровым магом. Чтобы обняли, защитили, поцеловали. Девочкой, понимаешь, а не машиной для убийств! К тому же с тобой интересно, ты мне нравишься. Так что фиг тебе, а не свобода.

— М-да. Не ожидал. Не скажу, что твои слова меня не тронули — просто я думал, что ты обрадуешься свободе, но нет. А ты, Навка — чего опять решила в эту игру поиграть?

— А я добровольно на все согласилась и ни о чем не жалею. И бросать тебя не собиралась. Стану свободной, начнут всякие меня к себе тащить. А так я под твоей защитой. В общем, меня все устраивает. Так что иди и трахни нас наконец! Устала я уже слушать этот бред.

— Довольно ждать, мне это надоело!!!

Мавка не дала мне опомниться. Она оказалась на мне всего в два прыжка, как дикая кошка. Ее сильные ноги обвили мои бедра, руки вцепились в плечи, а губы — в мои губы. Ее поцелуй был не поцелуем. Это был захват. Горячий, влажный, требовательный. В нем чувствовался вкус лесных ягод, древесной смолы и неукротимой, первобытной силы. Я почувствовал, как ее ногти, острые и короткие, впиваются в мою кожу сквозь ткань рубашки, и боль смешалась с диким возбуждением.

Рубашка не выдержала. Мавка рванула ее вниз, пуговицы отлетели со звоном. Ее ладони, шершавые, как кора молодого дуба, но невероятно нежные внутри, скользнули по моей груди, животу, впиваясь в мышцы. Она кусала мою нижнюю губу, мою шею, мои соски, оставляя на коже легкие отметины и волны огня.

А Навка… Навка была повсюду. Ее холодные пальцы скользили по моей спине, животу, опускаясь ниже, туда, где уже бушевал вулкан желания под тканью брюк. Каждое ее прикосновение было контрастом — ледяной ожог, за которым следовал взрыв тепла. Она не целовала, она исследовала. Ее язык, невероятно холодный и ловкий, выписывал узоры вдоль моего позвоночника, заставляя меня выгибаться, а потом опускался ниже, к самой чувствительной копчиковой косточке. Я застонал, потеряв опору.

Мы рухнули на огромную кровать с балдахином. Тяжелые занавеси взметнулись. Мавка оказалась сверху, ее дикие, горящие глаза смотрели прямо в мои. Ее платье из грубой ткани и живых лиан словно растворилось — теперь я видел только ее — гибкую, сильную, с кожей цвета слоновой кости, покрытуй тончайшим узором, напоминавшем прожилки на листе. Ее груди были упругими холмами, увенчанными темно-бордовыми, налитыми ягодами. Она прижалась ими к моей груди, и контраст тепла и прохлады ее кожи сводил с ума.

— Мой, — прошипела она, и ее рука потянулась к застежке моих брюк.

Но Навка ее опередила. Она, как призрак, скользнула между нами. Ее серебристая кожа светилась в полумраке. Она прижалась ко мне всем телом — холодным, гладким, как отполированный мрамор, но невероятно податливым. Ее губы нашли мои, и этот поцелуй был иным. Глубоким, исследующим, наполненным тихой, но не менее могучей страстью. Она втянула мой язык в свой прохладный рот, и ощущение было пьянящим, как глоток ледяного вина. Ее тонкие, длинные пальцы ловко справились с застежкой. Ткань спала. Мой член уперся в ее холодный, плоский живот, и я застонал от этого невыносимого контраста.

Мавка зарычала — звук дикого зверя. Она оттащила Навку за волосы, но не грубо, а с какой-то дикой нежностью. Навка лишь тихо засмеялась — звук падающих снежинок.

— В очередь, подруга, — прошептала Навка, скользя вниз по телу Мавки, оставляя на ее горячей коже серебристые следы от губ.

Мавка не заставила себя ждать. Она опустилась на меня, взяв в руку мой член, и я почувствовал, как ее горячие, влажные губки скользнули по чувствительной головке. Она не стала церемониться. Она взяла меня в рот, глубоко, до самого корня, ее язык обвил, ее нёбо сжалось. Горячая, влажная, невероятно тугая волна наслаждения накатила на меня. Я впился пальцами в ее бедра, вскрикнув.

А Навка… Навка опустилась рядом с головой Мавки. Ее холодные пальцы скользнули по щеке подруги, по ее разгоряченной коже, а потом она наклонилась и… лизнула. Не меня. Мавку. Там, где ее бедра сходились в темной, влажной щели. Длинный, холодный, невероятно ловкий язык Навки проскользнул между горячих складок подруги.

Мавка издала сдавленный стон прямо на моем члене, ее тело затряслось, а рот сжался на мне еще туже. Навка не останавливалась. Ее холодные губы обхватили бутон Мавки, ее язык выписывал ледяные круги, а пальцы одной руки вонзились в упругую плоть бедра Мавки, а другой… другой рукой она обхватила основание моего члена, сжимая его ледяным кольцом, не давая кончить, продлевая мучительное, сладостное напряжение.

Я был между ними. Между огнем и льдом. Между горячим, требовательным ртом Мавки, высасывающим из меня жизнь и желание, и ледяными ласками Навки, доводящей ее до крика. Я чувствовал, как дрожит тело Мавки на мне, как ее внутренние мышцы сжимаются в ритме нарастающего оргазма под холодным языком подруги. Я видел, как Навка смотрит на меня снизу, ее глаза — два бездонных озера, полных темного удовольствия и обещания. Ее серебристая кожа блестела от влаги Мавки.

Мавка оторвалась от меня с громким, влажным звуком, ее лицо было искажено экстазом. Она закричала — низко, протяжно, по-звериному, когда Навка ввела в нее два длинных, холодных пальца, продолжая ласкать языком. Потоки сока струились по бедрам Мавки.

— В меня! — выдохнула Мавка, ее глаза метали молнии. — Сейчас же, Видар!

Она поднялась на колени, ее горячая, обжигающе влажная щель была прямо передо мной, над моим животом. Она была дикой, прекрасной, неистовой. Навка отстранилась, встала на колени рядом, ее холодная рука