Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

— С чего вдруг? — пугается Федька.

— С того, что командование за нас не впишется! Им это надо — с местной администрацией отношения портить из-за кучки курсантов? А вот поганые снага в покое-то не оставят! У них тут группировка, понял⁈ Ты их разглядел вообще? Группировка! В город больше не выйти! Караулить нас будут… Кабзда!!

Для меня слова Сицкого звучат убедительно. На похожие снажьи стаи я насмотрелся, и в кое-какие тверские микрорайоны нам с пацанами лучше было в одиночку не заходить. А тут, кажись, весь ихний Поронайск — такой вот микраш…

— Ганя, а ты на хрена вообще в зал… в бутылку полез? — спрашиваю я Сицкого. — Так бы разошлись краями!

— Я дворянин! — вскидывается тот. — Я не мог стерпеть подобное поведение от снага! Вопрос чести!

Сплевываю в пыль. Город остался сзади, бетонка ведет нас к базе. Теперь она считается нашим домом.

* * *

С нашей четверкой — а также с кучей других курсантов — я познакомился в поезде, к которому притащил меня Хлынов.

Доставку этой толпы на Дальний Восток курировал красноносый, суетливый опричник — еще один капитан. С Хлыновым он схлестнулся, точно лось с соперником.

— Да вертел я на шпаге ваши «особые обстоятельства»! — восклицал красноносый. — И эту вот филькину грамоту! У меня приказ — сорок голов привезти во Владивосток. Сорок! И они все в поезде. А этого недоросля в мешке, — тут он на меня покосился, и я вдруг хорошо понял смысл фразы «глядит, как солдат на вошь», — его куда мне совать прикажете? Как проводить?

Мешком капитан обозвал мою спортивку.

— Да куда приказано, туда и совать! — кипятился Хлынов. — Не моя забота! Хоть к проводнице в лифчик!

В окнах поезда торчали стриженые бошки и любопытные рожи курсантов. Моего возраста — уже плюс.

В конце концов опричник в пиджаке победил опричника в мундире — и мне велено было подниматься в вагон.

— Сюда пошел, — буркнул красный нос, взбегая по лесенке вслед за мной, и толкнул меня в первое же купе.

Вроде обычный вагон — купе открытые, но только по одной стороне; в каждом купе по четыре полки. Все они были заняты.

При появлении капитана три обитателя этой клетушки вскочили, изображая стойку, четвертый — высокий, моего роста парень с усами — лениво замешкался.

— Этот с вами, — раздраженно заявил капитан, имея в виду меня. — Лежать будете… э… по очереди.

— Разрешите обратиться, ваше благородие! — протянул усатый.

— Ну?

— Это ж нарушение устава получается — пятый человек в купе.

— Не твоего ума дело! Кто таков?

Усатый улыбнулся довольно, словно этого и ждал:

— Курсант Можайского военно-магического училища, рядовой Лев Долгоруков, — радостно сказал он.

Красноносый скривился, точно дольку лимона съел.

— Особые обстоятельства, курсант! — повторил он вслед за Хлыновым. — А это у тебя что под носом, а?

— А это у меня усы растут очень быстро, — ухмыльнулся Долгоруков, — тестостерона много. Брею согласно уставу, а они утром снова на месте. Так что, господин капитан, может, этого в другое купе? Почему к нам? Тут люди благородные.

Долгоруков скользнул по мне взглядом, и я этот взгляд не отпустил. Кратко — всего в три слова — уложив напутствие, куда благородному усачу необходимо направиться. В таких случаях формулировать надо просто. И в глаза смотреть.

Мажор — да, я в курсе о богатстве этого рода, все в курсе!! — дернулся, зрачки расширились.

— Отставить! — взревел красноносый, за куртку выдергивая меня из купе в проход. — Обои наряд получите у меня! Повыступайте еще!

Он выхватил из кармана штуковину, похожую на пульт от телека, и нажал кнопку. Откуда-то сверху, отсекая первое купе от коридора, со скрежетом поехала рольставня. Долгоруков не двинулся с места и ничего не сказал, лишь опять ухмыльнулся. На капитана он не смотрел — только на меня. Пока штора не опустилась.

— По местам! — рявкнул капитан, и головы, торчащие из иных купе, тут же исчезли. — Вперед марш! — скомандовал он мне, направляя по коридору.

Остановился перед вторым купе, но передумал, раздраженно мотнул головой, точно воротничок давил, и протащил меня до середины вагона, тормознув там.

В этом купе три здоровенных лба стояли навытяжку, четвертым был какой-то носатый шибздик.

— Можно к нам, — осторожно сказал тот из здоровяков, что был больше пухлым, нежели крепким. — Со мной на полку, я потеснюсь.

— Конечно, можно, Суворин! — прорычал капитан. — Ты мне еще разрешения выдавать станешь⁈ А ну — наряд на мытье полов! Выполнять!

— Есть! — пробасил толстяк.

Перед тем, как выбраться из купе, он кивнул мне на нижнюю полку:

— Располагайся, пожалуйста. Я — Федор.

— Слава! — одновременно друг с другом сказали два оставшихся крепыша, так что я даже подумал, что это приветствие такое… странное.

Но оказалось, обоих зовут так.

Носатый шибздик представился по фамилии:

— Сицкий! — и руки не подал.

Я припомнил, что это тоже дворянский род — хотя, конечно, и не такие мамонты, как Долгоруковы.

За несколько первых часов в пути я выяснил вот что. Парни здесь собрались из разных училищ — это для меня хорошо, проще будет войти в коллектив… какой-нибудь. Для них, курсантов военных училищ, направление в гарнизон — это общепринятая практика. Притом, куда поезд едет, никто не был в курсе: когда я, в свою очередь, рассказал им про Поронайск, в ответ услыхал «чо-о», «да ну нафиг», «это где ваще».

Конкретно мои соседи оказались из Коломны. Из тамошнего училища в смысле. В отличие от Можайского, считавшегося гнездом старых дворянских родов, в Коломенском было много народу из Земщины, а не из юридик — без титулов и всего такого. А из разных юридик, кстати, парни тоже отнюдь не все дружили друг с другом. Поэтому атмосферка в поезде была, ну… настороженная. Но больше всего долгих взглядов собирал я. Просто потому, что на остальных была форма, а на мне — синяя спортивная куртка.

Тоже, конечно, с лампасами.

Но не с теми.

Четырьмя десятками человек, что тут ехали, командовали уже знакомый мне красноносый капитан,