На краю жизни - Ханна Ким

на переднем сиденье рядом сестрой и молчит, даже не думает повернуться к ним и сказать что-нибудь. Со своего места Марго замечает, что того колотит мелкой дрожью; по шее крупными каплями стекает пот.

– А с этим что? – обеспокоенно спрашивает она у Юджина, боясь худшего.

– Ногу сломал. – Юджин боязливо рассматривает руку Макса. – С третьего этажа прыгать пришлось. Неудачно приземлился.

– Как вы вообще?..

– Не спрашивай. – Чужое лицо бледное и кое-где забрызгано каплями черной крови. – Просто не спрашивай. Мы думали уезжать, но потом увидели взрыв.

Макс низко смеется и закашливается следом. Марго накрывает его рот ладонью и укладывает голову к себе на колени. Тот упирается мутным взглядом в потолок машины и шумно сглатывает.

– Болит пиздец.

– Его укусили? – смотрит на них Мэг через зеркало заднего вида.

– Нет, – Марго сжимает губы в узкую линию, – только подрали так, что мама не горюй.

– Итого у нас один полудохлик на заднем сиденье и мой брат со сломанной ногой на переднем. Чудесно! Чуть все не подохли за просто так! – Девушка с размаху бьет кулаком по рулю, но промахивается и случайно бибикает. – Блять.

– Да успокойся уже, – устало просит Алек. – Живые же.

– Я бы не сказал, что за просто так. – Юджин неловко показывает большой палец, испачканный в грязи. – Пока Мэг вовсю размахивала пушками, я успел установить тот запасной датчик, который прихватил с собой на всякий случай.

– Хоть одна хорошая новость за сегодня.

– Жаль, что я не видел такого представления. Ставлю на то, что вы выжили только благодаря тому, что даже зараженные были в шоке от ее умений плеваться грязными словечками и в ужасе разбегались во все стороны. – Макс опять смеется, но резко замолкает, когда Марго аккуратно приподнимает ткань рукава рубашки, чтобы посмотреть на раны.

– Да иди ты, – огрызается Мэг, но без злобы; в ее голосе слышится улыбка.

– Выглядишь паршиво. – Юджин разглядывает лицо и ладони Марго, покрытые толстым слоем темной крови, а та лишь издает нервный смешок.

– Нам придется в объезд ехать. Не хватало еще, чтобы за нами каким-то образом проследили. Если зараженные поумнели настолько, что смогли заманить нас в город, недалек и тот день, когда они устроят слежку. – Девушка смотрит в окно – они только что покинули город, оставляя позади десятки ходячих трупов, которые все еще пытались бежать следом за их машиной.

– Скажи спасибо, что у нас топливо есть.

Марго переводит взгляд на Макса и замечает, что тот все это время сверлит ее своими темными глазами. То ли в душу забраться пытается, хотя зачем, у него там уже давно свое место есть, то ли считать с лица эмоции, которые Марго сама еще не до конца осознала. Она проводит ладонью по чужим волосам – черное на черном. Ей становится тошно.

Страх потерять самого дорогого человека все еще ворочается под сердцем клубком ядовитых змей. Что было бы, если? Как бы она жила, если? Что с ней самой бы стало, если?

Так странно понимать, что вся твоя жизнь – это лишь пять последних лет. У Марго не было детства, не было родителей, которые водили бы ее в школу, не было уроков и дополнительных занятий, волейбола с друзьями на спортивной площадке. Не было первой любви и выпускных экзаменов, пар в универе и планов на будущее. У нее ничего не было. Она родилась на этот свет, когда ей было двадцать два, имея лишь паспорт в кармане и – Макса. Макса с напуганным, потерянным лицом, которого она не знала так же, как и себя саму.

А теперь знает лучше, чем кого бы то ни было. Он – ее единственная связь с этим миром. Единственное напоминание о том, что нет, Марго неправа, у нее было детство, у нее были родители, у нее была жизнь. Просто так порой случается, что мироздание оставляет тебя ни с чем – захлопывает все двери и не открывает ни одной новой взамен.

Но ее обязательно откроет некто с другой стороны. Для Марго это был Макс.

Ее внезапно прошивает осознанием. Она порывисто выпрямляется, утыкаясь взглядом в переднее сиденье, и приоткрывает рот. Что-то, что страшнее, чем смерть. Нечто, что пугает больше, чем перспектива заразиться вирусом и сгнить изнутри.

Самое страшное – потерять дорогого тебе человека. Страх лишиться самого важного заставит тебя сделать что угодно и быть с кем угодно. Он вывернет тебя наизнанку и оставит после себя лишь пустоту с рваными краями.

* * *

Марго влетает в подвальные помещения взъерошенной вороной, абсолютно игнорируя Лив, которая привстает со стула, в ужасе оглядывая ее одежду. Она вырывает из ее рук ключи и врезается всем телом в дверь, что ведет в камеру.

– Господи, Марго, что случилось, вы вообще…

Повернув ключ в замочной скважине, она случайно роняет связку на пол, и Лив замолкает, вздрагивая от резкого звука. Она отступает на пару шагов, разглядывая ее перепачканные в крови руки, а затем пробует еще раз:

– Пожалуйста, скажи что-нибудь.

Марго оглядывается на нее, моргая через силу, потому что чужая кровь на веках давно засохла, и сейчас ей бы умыться по-хорошему, а не пугать людей.

– Иди наверх. – Она скребет по щеке грязной рукой. – Ты там нужнее.

Наверное, сначала надо было заглянуть в душевые и смыть с себя тонны крови. Может, сперва стоило поразмыслить над тем, что так весело оккупировало ее голову на обратном пути к базе, а не бежать в подвал так, что едва ли пятки в жопу не втыкались. Может, и правда, но Марго и шагу ступить лишнего не сможет, пока не избавится от этого назойливого зуда под кожей.

– Давай ты сходишь переоденешься и отдохнешь. Все остальное может подождать. – Лив не двигается с места.

– Иди наверх! Мне твоя помощь сейчас не нужна! – злится она и сразу же корит себя за это. Добавляет чуть тише: – Мне не нужна, а Максу очень. Он у Джеймса. Я скоро приду.

Девушка убегает – сразу после слов о Максе, – а Марго распахивает дверь так, что та едва не слетает с петель. Дин все так же сидит на кровати, прижавшись спиной к стене. Даже не смотрит в ее сторону, когда она громко шаркает подошвой ботинок, останавливаясь точно перед ним.

– Что? – Дин первым нарушает тишину, по-прежнему глядя в маленькое окошко под потолком. На улицу опустились сумерки – густые и душные из-за приближающейся грозы.

Марго молчит, сжимая и разжимая грязные руки. Кожа липкая и противная; слой засохшей крови при каждом движении натягивается и лопается, пуская трещины.

– Да что? – Дин поворачивает голову