Меченный смертью. Том 4 - Валерий Юрич

Я в ответ улыбнулся. Видимо, у нас уже начало входить в привычку ужинать вместе.

— Тимофей Федорович, накрывайте на двоих, — сказал я, а потом добавил, поглядев на нового дворецкого, — Леопольд будет прислуживать. Конечно же под вашим чутким руководством.

— Слушаюсь, ваше сиятельство, — ответил с поклоном управляющий, и они с Леопольдом удалились в сторону кухни.

Я глянул на Ольгу и мягким голосом произнес:

— Через полчаса в столовой. Успеешь?

— Конечно, ваше сиятельство, — Ольга присела в легком реверансе и, пытаясь сдержать счастливую улыбку, повернулась и поспешила в сторону своей комнаты.

Я зашел в кабинет, убрал оружие, нейтрализатор и боеприпасы в оружейный шкаф, а потом направился в спальню. Скинув с себя грязную и изорванную в нескольких местах форму, я с наслаждением отправился в душ.

Вода всегда возвращала мне силы. Особенно холодная. Казалось, что она напитывает энергией каждую клеточку моего тела. Начав с контрастного душа, я закончил холодным. Это хотя бы на время вернуло мне бодрость и хорошее настроение.

Я старался никогда не садиться за стол в плохом расположении духа. Что бы не происходило в жизни, но во время приема пищи ум должен быть светлым, а душа довольной. Видимо поэтому я никогда в жизни не страдал проблемами с системой пищеварения.

Одевшись в вечерний легкий костюм и как следует причесавшись, я взглянул на себя в зеркало. Следы пережитого дня почти не проглядывали на моем разгладившемся и свежем лице. Если бы Ярцев сейчас увидел меня, то остался бы весьма доволен.

Я вышел из комнаты и направился в столовую. И как раз в этот момент мне на встречу из-за поворота вышла Ольга. Выглядела она потрясающе. Уж не знаю, где она достала это чудесное черное вечернее платье с длинным вырезом во всю спину, но смотрелось оно на ней просто сногсшибательно. Волосы ее, обычно туго затянутые в хвост или пучок, сейчас легкими волнами обрамляли симпатичное личико с большими голубыми глазами, маленьким, слегка курносым носиком и чувственными губами.

Я открыл перед ней дверь в столовую и легко склонив голову, томным голосом произнес:

— Мадмуазель, прошу вас.

Ольга сделала грациозный реверанс и, слегка покраснев, ответила:

— Сударь, вы так любезны.

Проследовав за ней в столовую, я придвинул ей стул, подождал, пока она сядет, а потом уселся рядом. Ольга почему-то старалась на меня не смотреть. Ее правая рука немного подрагивала от волнения. Но вместе с тем я чувствовал, что ей безумно приятно находится рядом со мной. Все ее страхи, невзгоды и переживания словно бы испарились в этот миг, оставив место простому и безмятежному счастью. Именно этого я и добивался.

Сзади незаметно подошел Леопольд и наложил нам чудесного борща от Марфы Васильевны. Причем сделал он это так ненавязчиво, что я, увлеченный созерцанием преобразившейся до неузнаваемости Ольги Дмитриевны, совсем этого не заметил. И этим, признаться, дворецкий меня приятно удивил. Он отошел к стене и замер рядом с важной фигурой Тимофея Федоровича.

— Они что, так и будут тут стоять? — удивленно шепнула мне Ольга, стараясь не смотреть в сторону застывших у стены слуг.

— Так принято. Если их прогнать, то они очень обидятся. А человека, который приносит тебе еду, лучше не злить, сама понимаешь, — так же тихо ответил я, многозначительно подняв брови и слегка улыбнувшись, а потом уже обычным голосом добавил: — Приятного аппетита, Ольга Дмитриевна.

— И вам, Александр Николаевич, — бархатистым голосом ответила она, смущенно улыбнувшись.

Ужин был просто бесподобен. Ближе к его завершению Ольга перестала стесняться слуг, и всю ее скованность, как рукой сняло. Но, вопреки моим опасениям, после этого ее поведение не стало разнузданным, а наоборот начало отдавать изящной аристократичностью и изысканностью.

Лицо ее порой мрачнело и по нему пробегала глубокая тень печали. Похоже, что Ольгу то и дело касались тяжелые воспоминания о сегодняшней трагедии. Впрочем, как и меня.

Однако, нас еще в академии учили отбрасывать прочь весь негатив, касающийся событий, на которые мы никак не могли повлиять. Агент должен быть психологически крепок и морально устойчив. Поэтому с изредка подкатывающими приступами хандры я расправлялся быстро и беспощадно.

— Тимофей Федорович, — слегка улыбнувшись, обратился я к управляющему, — вы не находите, что Ольга Дмитриевна сегодня просто неотразима?

— Категорически с вами соглашусь, ваше сиятельство. Мадмуазель Покровскую сейчас просто не узнать. Ее манеры так же изысканны, как и безупречны. Она чем-то напомнила мне вашу матушку.

Странно было слышать такие слова от слуги, который, насколько я знал, весьма ценил чистоту дворянской крови и, мягко говоря, не приветствовал браки между дворянами и представительницами простого народа. И только сейчас, не без удивления заметив, как ласково и по-отечески смотрит Тимофей Федорович на Ольгу, я понял, что старик полюбил ее, равно как свою дочь.

Ольга заметно смутилась, ее щечки порозовели и она, взглянув на управляющего, слегка сконфуженно произнесла:

— Благодарю вас, Тимофей Федорович. Но, право же, мне кажется, вы сильно преувеличиваете мои достоинства.

— Нисколько, Ольга Дмитриевна. Я говорю только то, что вижу. Похоже, что вы какое-то время соприкасались с людьми из высшего света. Такому нельзя научиться на уроках этикета. Это познается только через наблюдение за обладателями истинных аристократических характеров, — ответил с легким поклоном Тимофей Федорович и почтительно замолчал.

Лицо Ольги вдруг посуровело и даже как-то потемнело. Это не скрылось ни от меня, ни от бедного Тимофея Федоровича, который сразу же изменился в лице и взглянул на меня, безмолвно прося разрешения вставить еще слово. Я отлично понимал, где Ольга «соприкасалась» с людьми из высшего света. При этом меня весьма успокаивал тот факт, что Тимофей Федорович не в курсе темного Ольгиного прошлого. Я кивнул управляющему и тот, умоляюще взглянув на Ольгу, сказал:

— Прошу простить меня великодушно, Ольга Дмитриевна, если чем-то вас обидел. Видит бог, я этого не хотел.

К этому времени Ольга уже взяла себя в руки и, нервно улыбнувшись управляющему, ответила слегка взволнованным голосом:

— Вы нисколько меня не обидели, Тимофей Федорович. Просто на миг нахлынули плохие воспоминания, вот и все. Знаете, порой случается, что за маской утонченной аристократичности может скрываться настоящий зверь, — добавила она, опустив взгляд.

Лицо Тимофея Федоровича внезапно нахмурилось, глаза его сверкнули недобрым огнем.

— Простите, меня, милейшая Ольга Дмитриевна. Я не знал, что на вашем пути встречались такие двуличные мерзавцы. Если бы я хоть краем уха услышал, что вас кто-то несправедливо обидел, даже