Молот Пограничья. Книга IV - Валерий Пылаев

от выстрела пробежало вдоль остатков частокола, затихая, и в его отзвуках утонул протяжный вздох. Медведь едва заметно шевельнулся, выпуская из носа темные пузыри — и издох.

На этот раз, кажется, окончательно.

— Матерь милосердная… — Боровик трясущимися руками убрал револьвер обратно в кобуру и стащил с головы шапку. — Неужто все?

Вольники и гридни понемногу стягивались к поверженному чудищу, на ходу поминая Пресветлых Сестер, Перуна, Велеса, Триглава и всех прочих покровителей. Кто-то щелкал скобой, по привычке загоняя в магазин штуцера патроны, кто-то возился с ружьями. Паренек осторожно вытягивал у медведя из пасти свою героическую двустволку, я шагнул вперед, чтобы ему помочь…

И едва успел отпрянуть, когда по свалявшейся шкуре пробежала дрожь. На мгновение показалось, что дважды мертвый медведь снова ожил, и кто-то даже лязгнул затвором, но никакого чуда не случилось.

Просто заработал аспект. Оставшаяся без косолапого хозяина магия вышла наружу и устремилась к единственному, кто мог ее принять. Черные нити тянулись ко мне, и их было столько, что они сливались в один сплошной поток, похожий на щупальце кракена.

— Да твою ж… — выругался я, отступая на шаг.

Аспект оказался настолько мощным, что, похоже, обрел что-то вроде сознания. Еще немного, и мне пришлось бы просто-напросто удирать, но магия остановилась сама, будто натолкнувшись на невидимую стену. Потом ноздри наполнил запах паленой ткани, и в грудь будто ткнули чем-то острым.

Подарок диаконисы честно отработал свое, но в процессе разогрелся так, что прожег карман чуть ли не насквозь. И его силы, похоже, все-таки не хватило: несколько раз метнувшись из стороны в сторону, черное щупальце разделилось на полдюжины отростков поменьше и вновь устремились вперед.

Особо ни на что не надеясь, я зачерпнул из резерва остатки маны и выставил Огненный Щит. Совсем небольшой — от силы полметра в поперечнике.

Но и его хватило: алое пламя отсекло несколько вьющихся бестелесных ленточек, а потом вдруг пробежало по воздуху к медвежьей морде, обращая в прах уцелевшие. Я даже не успел заметить, как они исчезли, и только вокруг пасти горели чуть дольше, с тихим треском выплевывая густой серый дым, который тут же уносило прочь ветром. Аспект вступил в битву с аспектом.

И Огонь победил Смерть.

— Вот оно как. — озадаченно проговорил Сокол, легонько ткнув медведя стволом штуцера. — Чудны, Матерь, дела твои…

Пожалуй, он единственный из всех вокруг сообразил, что на самом деле произошло — и то только потому, что наверняка не раз наблюдал подобное, когда кто-то из офицеров гарнизона в Орешке добивал поверженную тварь с аспектом. А остальные гридни и вольники, видимо, решили, что еще живой… точнее, не совсем мертвый медведь попытался атаковать меня магией — и я упокоил его окончательно.

Ну и ладно. Меньше будет вопросов.

— Снимите отсюда… это. — Я брезгливо поморщился, указывая на повисшую на частоколе уродливую морду. — Тушу в лес — и сожгите.

Гридни козырнули и дружно помчались куда-то — видимо, за баграми, топорами и прочим инструментом. Боровик уже вовсю раздавал указания, а вольники все так же бестолково толпились вокруг поверженного чудища, разглядывая наросты на морде. Каждому из них не раз приходилось встречаться с тварями, наделенными силой аспекта, но такую древнюю и могучую они, пожалуй, видели впервые. Спорили вполголоса, тыкали пальцами и глазели с таким любопытством, что я нисколько бы удивился, притащи кто-нибудь фотоаппарат.

И только паренек, всадивший в медвежью пасть то ли картечь, то ли пару пуль, решил не задерживаться. Подхватил свою двустволку, закинул на плечо, развернулся…

Но не тут то было.

— А ну погоди! — Я осторожно, но крепко схватил его за ворот куртки. — Давай-ка мы с тобой немного прогуляемся…

Глава 6

Первую сотню шагов мы прошли молча. Изувеченный медведем частокол давно остался позади и понемногу исчезал среди деревьев, а я все так же шагал, не сказав ни единого слова. Чтобы парень успел как следует промариноваться в едком соусе собственных надежд, сожалений и страхов — ну, или что он там сейчас испытывал?

Схватка с таежным чудищем закончилась, и я, наконец, мог вернуться к тому, что в некотором смысле было куда интереснее двухсотлетнего медведя-переростка. Байка, которую парень рассказывал, наверняка появилась не вчера и даже не год назад. Вольники наверняка передавали ее из уст в уста десятки раз, и с каждой итерацией история обрастала новыми подробностями — от вполне достоверных до откровенно фантастических… Вроде умения положить пулю в цель пяти сотен шагов. И не из крупнокалиберного «холланд» с немецкой оптикой, а имея в руках доисторический мушкет, который даже охотники из мелких деревень уже давно отнесли в разряд антиквариата.

Плюс неуязвимость, репутация хозяина Тайги и наверняка еще какие-нибудь сверхчеловеческие способности. Выдумки, конечно же, и все же в байке про Черного Ефима вполне могло отыскаться и что-то полезное.

Как говорил один умный человек — в каждой сказке есть доля сказки, а все остальное — правда.

— Здорово ты медведя упокоил, — наконец, произнес я. — Сразу с двух стволов — и мозги наружу.

— Да это не я, ваше сиятельство. — Парень улыбнулся. Застенчиво и осторожно — видимо, ожидал совсем другого. — Он, считай, и так дохлый уже от вашей магии был. А я уже и подумал — дай-ка стрельну, чтобы ненароком чего не вышло.

— Ну… Скромность украшает мужчину. Но в меру, — усмехнулся я. — Как тебя звать-то, вояка грозный?

— Лешка. Алексей, то есть, — тут же поправился парень, добавив голосу какой-то совсем уж взрослой солидности. — А товарищи Гусем кличут.

— Прямо товарищи? — Я обернулся, выискивая глазами частокол. — Это что ж получается — ты уже всех тут знаешь? Давно на Пограничье приехал?

— Приехал… Я тут с самого рождения, ваше сиятельство. Раньше на хуторе за Ижорой с дядькой и теткой жил, а в позатом году в Орешек удрал. Решил в вольные искатели податься. — Парень… то есть, Лешка, он же Гусь, чуть ускорил шаг, чтобы не отставать. — Опасное дело, но все лучше, чем до седой бороды коров пасти и в земле ковыряться.

— Это ж сколько тебе лет было — в позапрошлом? — удивился я. — И куда родители подевались?

— Тринадцать, ваше сиятельство. Мать давно померла, я ее и не помню толком. А отец мой три года назад из-за Нева не вернулся. — Гусь тоскливо вздохнул. — Забрала его Тайга.

— Тайга, говоришь?.. — Я без труда сопоставил нехитрые факты биографии. — Выходит, ты у нас потомственный искатель? С самого детства за реку ходишь?

— Ну, с самого, не самого, лет с восьми точно. И до этого отец, бывало,