Последний протокол - Ник Тарасов

— Зета, а можно починить синтезатор удаленно? — мысленно спросил я.

— Зависит от того, что именно чинить, — ответила она. — Физические поломки, вроде замены деталей, требуют прямого доступа. Но я могу провести программную оптимизацию, перенастроить параметры работы, компенсировать износ компонентов за счет более эффективных алгоритмов. Это продлит жизнь устройству на несколько месяцев.

— И как это сделать?

— Мне нужно подключиться к управляющему блоку синтезатора. Ты можешь просто прикоснуться к корпусу в месте, где технический разъем. Модуль удаленного подключения у него либо не подключен, либо вышел из строя — я через разъем установлю беспроводное соединение. Дальше можно работать без контакта.

Звучало просто. Я доел кашу, встал и направился к стойке якобы за добавкой кофе. Подойдя к синтезатору, небрежно оперся рукой о его боковую панель.

— Установка соединения, — сообщила Зета. — Получен доступ к управляющему блоку. Начинаю диагностику… анализ завершен. Провожу оптимизацию программного обеспечения.

В моем сознании замелькали строки кода, схемы, диаграммы. Зета работала с невероятной скоростью, переписывая алгоритмы работы синтезатора, настраивая параметры, перераспределяя нагрузку между уцелевшими компонентами.

— Оптимизация завершена, — доложила она через пару минут. — Эффективность работы повышена на сорок процентов. Износ критических узлов снижен путем перераспределения нагрузок. Прогнозируемый срок службы до полного отказа — четыре месяца вместо двух недель.

— Отличная работа, — мысленно похвалил я, наливая себе кофе и возвращаясь к столику.

— Это мелочи, — в голосе Зеты слышалась какая-то будничность. — Я же теперь в тебе, в носителе. Моя функциональность возросла в разы по сравнению с автономным режимом. Симбиоз дает огромные преимущества.

Дрейк посмотрел на меня с любопытством:

— Что-то случилось? Ты какой-то задумчивый.

— Просто планирую рабочий день, — отмахнулся я. — В десять нужно быть у Громова, работать с реактором.

— А мне Рэйв поручила провести инвентаризацию оборудования в оружейной, — Дрейк скривился. — Скучная работа, но кто-то должен.

Мы еще немного поболтали о всякой ерунде, после чего я отправился в душевую в своей каморке. По пути встречал разных людей, и Зета автоматически выдавала информацию о каждом — имя, род занятий, текущее физическое и эмоциональное состояние.

Это было одновременно полезно и немного жутковато. Словно я стал телепатом, способным читать окружающих как открытую книгу.

— Воспринимай эту информацию как нечто фоновое, — предупредила Зета. — Люди ценят приватность. Используй эти данные только когда необходимо.

— Ты права, — согласился я, мысленно приглушая информационные панели.

В девять сорок пять я направился в технический сектор. Это был отдельный блок на четвертом подземном уровне, где размещались все энергетические и инженерные системы Бункера. Коридоры здесь были шире обычных, стены покрыты пучками кабелей и труб, воздух наполнен гудением работающего оборудования.

У входа в реакторный зал меня встретил инженер Громов — крепкий мужчина лет пятидесяти c вечно испачканными машинным маслом руками.

— Макс, точно по времени, — кивнул он. — Пойдем, покажу, что мы имеем.

Реакторный зал Бункера-47 был значительно меньше того, что я видел в Цитадели-Альфа, но все равно впечатлял. Два старых реактора довоенного образца, один из которых еще кое-как работал, и новенький компактный модуль, который мы принесли вчера.

— Вот наша надежда, — Громов похлопал по корпусу нового реактора. — Уже провели базовую диагностику. Устройство в отличном состоянии, мощность двадцать восемь мегаватт, запаса топлива хватит лет на двадцать. Сегодня будем подключать к основной сети.

Я подошел ближе, положил руку на корпус и мысленно попросил Зету провести анализ.

— Установка соединения… готово, — через секунду откликнулась она. — Провожу полную диагностику реактора. Это займет несколько минут.

Пока Зета работала, я слушал объяснения Громова о планах подключения. Стандартная схема, надежная, но не оптимальная.

— Диагностика завершена, — сообщила Зета. — Реактор в превосходном состоянии. Но текущая схема подключения даст эффективность около шестидесяти восьми процентов. Я могу предложить иной подход, который повысит эффективность до девяноста семи процентов.

— Громов, — осторожно начал я, — а вы рассматривали альтернативные варианты подключения?

Инженер удивленно поднял бровь:

— Какие именно?

— Ну… — я сделал вид, что пытаюсь вспомнить, — в документации Цитадели попадались схемы оптимизированного подключения подобных реакторов. Там использовалась многоуровневая система распределения нагрузки.

— Интересно, — Громов явно заинтересовался. — Можете показать?

Зета тут же вывела в моем поле зрения детальную схему, а я взял планшет и начал зарисовывать, делая вид, что восстанавливаю по памяти.

— Смотрите, если подключить первичный контур через три распределительных узла вместо одного, а вторичный контур перенастроить на переменную нагрузку… получится более равномерное распределение энергии и меньше потерь.

Громов внимательно изучал схему, время от времени что-то бормоча себе под нос.

— Это… это действительно может сработать, — наконец произнес он. — Но потребуется перенастройка нескольких узлов основной сети. И дополнительные буферные блоки для сглаживания перепадов.

— Буферные блоки у нас есть, — напомнил один из ассистентов Громова. — На складе лежат с прошлого года.

— Тогда попробуем, — решил главный инженер. — Макс, а ты случайно не хочешь поучаствовать в настройке? Судя по всему, ты в этом разбираешься.

Я сделал вид, что сомневаюсь:

— Я же не дипломированный инженер…

— Зато у тебя свежий взгляд и может еще что вспомнишь из того, что видел в Альфе. Утилизаторы порой понимают технику лучше теоретиков. Пойдем, покажу, что к чему.

Следующие несколько часов прошли в интенсивной работе. Мы с командой Громова перенастраивали распределительные узлы, подключали дополнительные блоки, калибровали параметры. Зета постоянно подсказывала, что и как делать, но я старательно маскировал ее советы под собственную интуицию и «воспоминания» из цитадельской документации.

— Попробуй предложить изменить параметр стабилизации в третьем контуре, — посоветовала Зета. — Текущая настройка создает ненужные флуктуации.

— Громов, — окликнул я, — а если мы изменим параметр стабилизации здесь, не уберем ли флуктуации?

Инженер проверил показания приборов и удивленно присвистнул:

— Черт, ты прав. Откуда ты это знаешь?

— Интуиция, — пожал плечами я. — Просто чувствую, что что-то не так.

— Чертова утилизаторская интуиция, — покачал головой Громов. — Иногда она работает лучше любых приборов.

К двум часам дня мы закончили основные работы. Реактор был подключен по предложенной Зетой схеме, все системы настроены и готовы к запуску.

— Момент истины, — торжественно произнес Громов, подходя к панели управления. — Запускаем через три… два… один… пуск!

Реактор ожил с тихим гулом. Показатели на мониторах начали расти — мощность, эффективность, стабильность. Громов и его команда напряженно следили за цифрами.

— Двадцать восемь мегаватт… стабильно… эффективность девяносто шесть процентов… — инженер не верил своим глазам. — Это же почти идеальные показатели! На сколько я знаю, такие реакторы выдают максимум семьдесят процентов в первый запуск!

— Значит, схема сработала, — удовлетворенно заметил я.

— Сработала? Это же феноменально! — Громов повернулся ко мне с горящими глазами. — Макс, ты понимаешь, что это значит? С такой эффективностью мы не только решили проблему энергодефицита,