Судьба империи - Денис Старый

— Апоплексический удар, — диагностировал один из медиков.

— Что… что с ней? — будто бы не слышал доктора Бирон. — Она будет жить?

У герцога была истерика. Слезы текли по его, казалось еще недавно, мужественным щекам. Руки Эрнста Иоганна Бирона потрясывались. Нет, так не горюют по той, жить с которой вынужден и принужден. Так переживают за женщину, с которой жить хочешь, или без которой не хочешь жить.

Я посмотрел на императрицу. Что-то мне диагноз показался очень сильно спорным. Лицо никак не исказилось. А если уже инсульт повалил столь грозную женщину, то, скорее всего, он должен был иметь последствия. И она дрожит, сразу этого под одеждой и не было понять. Явно скрутили судороги. Зрачки расширены. Пот с нее ручьем льется.

Между тем, я уже замечал ранее, что у императрицы может развиваться в том числе и сахарный диабет.

«Гипогликемическая кома!» — озарило меня.

В прошлой жизни я видел, как это бывает. Бабушка страдала сахарным диабетом. Так всегда с собой носила сахар-рафинат, который я, будучи еще ребенком не раз… Впрочем, что было, того не вернуть.

— Срочно сладкую воду! — заорал я. — Быстрее! А ещё мёд или сладости, которые есть поблизости!

Я вернулся посмотреть, стал ли кто-то суетиться и отправился ли искать сладкое. Лакеи стояли. Я для них не авторитет. Вот же… Присутствующие на приёме гости толпились, не подходя ближе, чем на пять метров к лежащей императрице. И тоже были в роли зевак, ждунов, желающих уже услышать: так померла, или нет?

— Герцог! — выкрикнул я прямо в лицо Бирону. — Да очнитесь вы! Прикажите срочно нести сладкую воду, мёд или ещё что-то, но, чтобы там было много сахара.

— А? Это вы, Норов? — как-то отрешённо говорил герцог.

Понятно, что Бирон сейчас мне помощником может быть только опосредованным. Использую хотя бы его имя.

— Его светлость герцог Бирон потребовал сладкую воду! — выкрикнул я. — Принесите сладкую воду!

Вот тут лакеи уже зашевелились. Кто-то куда-то побежал. Я и сам оставил государыню, ворвался в толпу придворных, распихивая их плечами. Кто-то кричал мне вслед, послышалось и слово «дуэль». Но я не останавливался.

Там, сразу на выходе, стояли столы, полные многочисленных сладостей. Схватив со стола какие-то пирожные, я таким же образом вернулся к императрице. Опять недовольства и проклятия посыпались в мою сторону. Плевать.

Тут меня остановили. Гвардейцы вышли вперед и создали полукруг у лежащей императрицы. Теперь зевакам и ожидающим внятного результата от падения государыни, вообще ничего не могли видеть.

— Пропустите! Я знаю, что делать! — выкрикнул я.

Как же непривычно. Бойцы Преображенского и Измайловского полков не пускали меня.

— Пропустите! — приказал Бирон, наверное, несколько пришедший уже в себя.

Добравшись до всё ещё лежавшей неподвижно государыни, я уже было собирался хоть как-то пихать ей в рот сладости, как принесли воду. Отпив немного, удовлетворился тем, насколько сладкая была эта вода. Приторная сладостью, то, что нужно.

В моих ресторанах уже стали производить сладкую воду, периодически перед подачей добавляя лимон и немного соды, что делало её газированной.

Мне же подали чисто сладкую воду, подкрашенную соком из выжатого апельсина.

Я грубо открыл рот императрице. Придерживая за массивный подбородок, вначале немного лишь капнул ей на язык. Глотательный рефлекс сработал. Так что небольшая струйка, периодически останавливаемая мной, полилась в рот царицы.

Постепенно бледный цвет лица стал приобретать более здоровые оттенки. Анне Иоанновне становилось лучше. Поняв, что я делаю что-то правильное, фужер с водой у меня перехватил один из медиков.

По сути, всё. Больше ничего толком я сделать не смогу. Если только прямо сейчас не начнутся осложнения у государыни и не выдержит её сердце. Все же при таком приступе вполне вероятным будет и учащенное сердцебиение. Тогда придётся начать реанимационные действия.

Не стыдясь и не думая об этикете, я рукавом смахнул пот со своего лба. Казалось, прошло всего минуты две, и я не так чтобы физически сильно напрягался. Однако пот лился ручьём, доставляя определённый дискомфорт.

— Жива! — закричал кто-то из толпы придворных. — Виват императрице!

— Виват! — раздались возгласы.

Слышен был даже звон бокалов. Дай только повод, уже пьют!

Люди, как мне показалось, начали искренне радоваться. Не видел я разочарования, что императрица не умерла. Невольно нашёл взглядом Елизавету Петровну. Казалось, что она радуется вместе со всеми. Но я уже немножко знал Лизу. Намного больше она бы радовалась, если бы её кузина отправилась на суд Божий.

Анну Иоанновну скоро подхватили. Сразу четверо бравых гвардейцев тужились удержать большую государыню. Из её глаз катились слёзы. Женщина уже могла крутить головой и даже немного помогала ногами тем мужественным силачам, которые, рискуя надорваться, поднимали грузную женщину.

Государыню повели прочь.

— Господа и дамы, прошу простить меня за неловкость и за то, что кого-то мог оттолкнуть. Положение требовало действовать незамедлительно, — повинился я, стоя перед толпой придворных.

— Господин Норов, а что с государыней? — спросил меня незнакомый человек.

Вот так оно и приходит — слава. Я людей не знаю, но уже являюсь известной личностью для многих.

— Сие называется гипогликемическая кома. Когда подобное случается, нужно дать что-то сладкое, — сказал я, не вдаваясь в подробности.

— А могла и преставиться государыня? — спросила одна невысокая, но толстая дама в годах.

Я замялся и не стал отвечать. Если скажу, что да, то как бы не хвастовство это? Мол, я спас императрицу. Если же отвечу, что нет — то стану принижать свое участие. Пусть каждый выберет для себя наиболее привлекательный ответ.

— Все в руках Божих. Прошу проститься меня… Мне нужно выйти на воздух, — сказал я.

Уже когда выходил, прозвучал еще один вопрос. Причем и голос я узнал. Неприятный такой голос главы Тайной канцелярии розыскных дел.

— И откуда же столь достоверные знания медицины? — просил Ушаков.

Можно было бы провести целую медицинскую лекцию. Тут же ещё объяснить, что такое углеводы, инсулин, как организм его вырабатывает и что бывает, если этот гормон уже не вырабатывается.

Императрицу действительно стоило было бы переводить на искусственный инсулин. Но как его вывести, я не знал. У моей бабушки не было инсулина долгое время. Видимо научились выводить этот гормон сильно поздно.