Судьба империи - Денис Старый

И где же Юля? Не могу ее найти. Пошел назад, чтобы посмотреть жену в том месте, где мы стояли перед приступом императрицы. Вот же… Анна Иоанновна… Не было печали, так на тебе! Будто бы и вправду проблем у меня было мало.

Вопросов возникает сейчас такое множество, что кругом идёт голова. Если ещё десять минут назад я думал, что у меня имеется достаточно времени, как минимум три года, если не все пять лет. То теперь понимаю, что, если не будет меня рядом, возможно, и не получится спасти императрицу.

Но ведь никто не оставит при дворце. И эту проблему я попробую решить. Ведь могу-то помочь только двумя вещами. Первое, это вовремя сахару дать. Думаю, что медикусы справятся с такой «нелегкой» задачей.

А второе — это мои навыки реанимационных мероприятий. Но тут поднаторел уже и мой батальонный, уже и дивизионный лекарь, Густав. Нужно только договориться, чтобы лейб-медик прислушался.

Но все равно готовиться нужно очень скоро. В целом, когда сахарный диабет уже в такой стадии, что случается гликемическая кома — жди новых неприятностей. Это же не будущее, когда уколол себе инсульт, да и живи, почти что полноценной жизнью. Соблюдай только правильное и по времени питание.

И ладно, если бы у императрицы не было других болезней. А то хоть с кем пари заключай, отчего именно, скорее всего, в ближайшее время помрёт государыня. Там же еще и камни в почках. И такое ощущение, что как бы не целый пляж.

«Я пришел, ее нема, пидманула, пидвела» — напивал я песенку в уме.

Не было моей жены на том месте, откуда я ринулся спасать государыню.

— Господин Норов, соблаговолите пройти со мной! — требовательным тоном обратился ко мне медик.

Он вышел со стороны императорских покоев в сопровождении двух гвардейцев. Словно бы арестовывать меня идут.

— Я не смею оставлять в одиночестве мою жену, — строго сказал я.

— Мне нужно было бы с вами наедине поговорить, — уже просящим тоном сказал медик на немецком языке. — Вы же понимаете, насколько это важно.

И тут я увидел жену. Юля, словно специально пряталась за колоной. Может и так. Я подошёл к супруге. Поцеловал её ручку. Однако что-либо внятное и личное сказать не получалось. Вокруг Юли толпились люди, так и норовящие услышать хоть что-нибудь ещё.

— Я ненадолго, — только что и сказал я.

Проследовал за медиком. Меня повели в то крыло дворца, где находились спальни государыни. Войдя в одну из комнат, я увидел уже сидящую на кровати Анну Иоанновну. Она всё ещё имела бледный вид, хотя и появился на щеках блеклый румянец. Хоть додумались переодеть государыню. Она была в халате.

Бирона не было ни у входа в спальню императрицы, ни внутри её. Мне подумалось, что государыня отправила герцога с каким-то поручением. Не племянницу ли свою звать?

Анна Леопольдовна так и не показалась на публике. Правда, я слышал разговоры, что она готовится это сделать. Да и в любом состоянии, даже, если бы ей было плохо, всё равно должна была выйти вместе с государыней и занять стул рядом с троном.

А вот когда императрице стало плохо, то Анну Леопольдовну тут же оттеснили в сторону и увели. Наверное, оберегали таким образом от стресса. Так что она не успела выйти в тронный зал, а я не успел её увидеть. А нужно бы. Мне категорически необходимо разобраться в себе и что к кому чувствую.

— Поди сюда! — повелела императрица.

Голос государыни звучал болезненно. Такой я ее еще не видел.

Подошёл, но ничего не происходило. Мы словно ждали ещё кого-то. Через минуту дверь распахнулась, и на пороге показался Христофор Антонович Миних. Он всё ещё выглядел выпившим человеком. При этом на лице фельдмаршала читалось недоумение и, может, даже страх.

— Вам двоим велю и наказываю, — с трудом ворочая языком, говорила государыня.

Медикус уже готовил всё для того, чтобы начать пускать кровь императрице. Обязательно скажу, что сейчас не совсем это нужная процедура. Государыне нужно дать поесть и отдохнуть.

— Клянитесь мне, что не оставите Бирона и станете рядом с герцогом. И что он станет регентом при сыне или дочери моей племянницы, — потребовала государыня. — Ты, Миних, первый.

Христофор Антонович резко протрезвел. То, что сейчас хочет провернуть императрица, для Миниха очень важно. Он не из тех людей, кто даёт пустые обещания. Так что нацепил свою привычную строгую мину, молчал.

— Ну же! — попыталась выкрикнуть государыня, но у неё это вышло плохо.

Между тем посыл и требовательность императрицы были поняты. Мной понятны… Я готов был сказать своё слово, но фельдмаршал молчал. Просто обещаний он давать не желал.

Ну насколько же прямолинейно действует этот человек! Был бы сейчас на месте Христофора Антоновича тот же Остерман, так столько бы обещаний было дано, что императрица прямо здесь и с улыбкой и со спокойной душой ушла бы в мир иной. А вот Миних — нет.

— А ну, Алексашка, ты говори! — потребовала от меня императрица слова. — Али так же промолчишь?

И вот как быть? Прямо здесь и сейчас я, так получается, становлюсь врагом уважаемого мной фельдмаршала Миниха? Но этого я не хочу. Скажу да, что обещаю — против Миниха, откажусь, против Бирона и императрицы. Как же хочется избегать таких выборов, когда где не кинь, всюду клин.

Вместе с тем, если ничего не скажу, то вся моя карьера тут же полетит в бездну.

— Я готов, Ваше Величество, защищать всеми силами, коими буду обладать, законную волю вашу, — сказал я.

Ожидал того, что сейчас императрица потребует у меня уточнений. А что же именно я считаю законной волей государыни? Но, видимо, последние ресурсы деятельной государыни улетучились. Она еще больше осунулась, словно бы «расплылась» в кровати. Было видно, что у неё вновь закружилась голова. Государыня схватилась за простыни на своей постели и её стало пошатывать. Я понимал, что сейчас в прямом смысле голова идёт кругом.

Но, а когда императрицу вырвало, нас попросили быстро удалиться. И без того увидел столько, что в иной период исторический могли и казнить.

— Я считал вас всё же честным человеком, — выпалил Миних, как только мы оказались за дверьми спальни государыни. — Как можно доверять курляндскому проходимцу Бирону