Поручик - Константин Константинович Костин

— Даже видели! Горело — ух!

— Вот. А те ребята могли что-то увидеть вблизи. Так кто они?

— Стрелок с компанией. Они там себе точку сделали. И вчера они там были. А вы вправду им ничего не сделаете?

— Если они ни при чем — ничего. Слово милиционера! — я щелкнул ногтем по зубу и провел пальцем поперек горла, чем привел ребят в восторг, — А где Стрелок сейчас?

— Дома, наверное. Или болтается где-то. Они вечером тут опять соберутся, приходите.

* * *

— Я видела Казимира. Как раз домой шла, смотрю — он от ворот идет, в сторону складов.

Вот и еще один очевидец. Бухгалтер с электрофарфорового завода, гражданка Малиновка, задержалась на работе и шла домой уже после полуночи.

— Как вы поняли, что это он?

— Что ж там не понять? Плащ его, шляпа его, кто там еще мог бродить? Оглянулся на меня, мешком махнул, да чуть не упал. Так и пошел, шатаясь. Наверное, товарищ поручик, он все же выпивши был. Как говорится, пьяный как колокол.

— Спасибо вам за помощь, товарищ Малиновка.

Ну вот. Похоже, кирпич тут был и ни при чем. Гражданин сторож и без него мог завалиться и разгрохать лампу.

* * *

Выйдя из проходной, я прищурился, глядя на открытые ворота погорелого склада, в которые как раз заезжала фура с белым тентом. Голова у нее была не такой огромной, как в наше время, когда в кабине есть и место для сна и чего только нет. С учетом размеров Пеплы — ее можно из конца в конец за день проехать, когда тут ночевать…

— Добрый день, поручик Челковки, — коротко представился я, подойдя к человеку, который явно был начальником транспортного цеха: выше среднего роста, лет сорока с небольшим, короткие чуть побитые сединой волосы ежиком, одет в рубашку серо-стального цвета с нагрудными карманами и закатанными рукавами. Из-за этих рукавов и квадратной челюсти — а еще из-за оловянных серых глаз — он походил на матерого гитлеровского солдата.

— Добрый день, поручик. Ярослав Ратовки, экспедитор. А вы, наверное, по поводу вчерашнего пожара?

— Чертовская проницательность.

Ратовки довольно хохотнул.

— Я вас раньше не видел, — продолжил он.

— Недавно из милицейской школы.

— Ага! Первое дело?

— Оно самое.

— Повезло вам. Или не повезло, как посмотреть. Наверное, каждый мальчишка, поступающий в школу милиции, мечтает о том, чтобы его первое дело оказалось каким-нибудь интересным и захватывающим. Убийство, ограбление, погони, перестрелки… А здесь — склад, который сгорел по вине пьяного сторожа.

— А вы откуда знаете, что сторож был пьян?

— Так я же не первый раз здесь загружаюсь. Именно этой ночью — не скажу, не видел, врать не стану. Но так-то частенько видел его налитым. Любил Чапырки с бутылкой поцеловаться, чего уж скрывать…

— Слав… — подкатил к нам откуда-то сбоку завскладом.

— Вот, и товарищ Олеш не даст соврать.

— Не дам, — бледно улыбнулся тот и вытер лицо платком, — Жарко сегодня как-то… Так о чем я не должен соврать?

— О Чапырки.

— Что, товарищ поручик, уже выяснили? А я давно ему намекал, что с вином нужно осторожнее. О мертвых, как говорится, или бене или нихиль, но вот это его пристрастие… Один раз я его уже ловил с ароматом, но, знаете ли — пожалел. На свою голову, как я теперь вижу. Да и он клялся, что больше — никогда ни разу…

Олеш болтал, потел, и, судя по всему, жалел о том, что сболтнул про свое знание о пристрастии сторожа, что не выгнал его после первого же залета, что вообще взял его на работу, и о том, что когда-то ему пришла в голову мысль стать завскладом…

— Спасибо за информацию, товарищ Ратовки, товарищ Олеш. Не стану мешать работе. Можно взглянуть на место происшествия?

Экспедитор и завскладом посмотрели друг на друга, потом на меня.

— Ну, — пожал плечами Олеш, — можно…

* * *

Его сомнения стали понятны сразу же, как только я зашел в отчаянно воняющий гарью отсек склада. Сначала здесь все сгорело, потом залили пеной пожарные, а потом затоптали все кому не лень.

— Вот, здесь он и лежал, — указал завскладом, который увязался за мной проводником.

Бетонный пол, рядом — куча обгорелых осколков стекла и остатков рухнувшей крыши, валяются кирпичи. Никакого обведенного мелом силуэта тела. По секрету скажу — никогда мертвое тело никто мелом не обводит. Зачем, если есть криминалистическая фотосъемка? Да и глупо это: ладно, если тело на асфальте лежит, а если на траве? На куче мусора? В воде плавает? В воздухе висит? Или как здесь — на мокром полу. Ждать, пока высохнет?

Я поднял голову: верхний край стены как будто выщерблен. Ну да, оттуда кирпичи и падали.

— Давно хотел отремонтировать, да все руки не доходили, — печально покачал головой Олеш, — Вот кирпичи и выпали. Хорошо хоть никто не…

Он прикусил язык, видимо, осознав, что фраза «никто не пострадал» здесь явно не подходит.

* * *

Вечером, когда я уже успел добежать до комендатуры, отметиться, что я не блыкаюсь без дела, а очень даже занят, опрашиваю свидетелей, получить профилактический втык, так вот, уже вечером, когда я подходил к своей квартире, мысленно уже находясь у стен склада, опрашивая ребят из группы Стрелка… хотя что они могли мне интересного рассказать? И так все предельно ясно: сторож решил расслабиться и немножко перебрал с расслабляющим, возможно, решил догнаться — кто что охраняет, тот то и имеет — потерял равновесие… Дальше понятно. Так вот, вечером… Тьфу ты.

Короче, когда я подошел к своей двери, меня окликнул старик. Тот, что, похоже, целыми днями сидит на террасе, глядя на озеро и попивая вино.

— Пан поручик!

О. Пан. А я думал, что здесь это обращение не в ходу, потому как не в Польше же. Или это личные задвиги моей миссис Хадсон?

— Пан? — невольно вырвалось у меня.

— Да, — старик продолжал, чуть прищурясь, смотреть на озеро, — я уже стар для того, чтобы менять привычки. К вам приходила молодая панна.

Панна? Что еще за…?

Сердце екнуло. Что, если в город приехал кто-то из моего прошлого? Вернее, прошлого бывшего хозяина тела, Александара Челковки. Какая-нибудь бывшая любовь, сестра, кузина?

— Что хотела