Поручик - Константин Константинович Костин

моего возраста, то есть моего нынешнего возраста. А те, кого можно было бы назвать ровесником меня прежнего… примерно так же. Только брюки — темные, а рубашки — на пуговицах. Ну и на ногах чаще — ботинки. Старики же и вовсе попадаются в костюмах с галстуками и в солидных шляпах а-ля тридцатые.

Вот молоденькие девушки здесь… ммм… радуют глаз. Если мой склероз не изменяет мне с деменцией, то именно начало семидесятых — расцвет мини-юбок. И мини-платьев. Короче говоря, подолы здесь настолько короткие, насколько позволяет стыд и мама. В наше время такую длину не у каждой выпускницы увидишь…

Насвистывая песенку про себя — не песенка про меня, а насвистываю я ее про себя, то бишь мысленно, потому что свистящий милиционер слишком бросается в глаза, если свисти, конечно, не в свисток — так вот, насвистывая про себя песенку, я вышел на площадь, которая, похоже, была центральной площадью города. В одном ее углу высилась башня с часами, то бишь ратуша, построенная, судя по виду тогда, когда царь Иоанн Грозный, за свою жестокость прозванный Васильевичем, еще писал в пеленки. В другом — узнаваемый и типичный памятник Владимиру Ильичу Ульянову, за свою доброту прозванному Лениным. Ильич Первый стоял на постаменте, задумчиво глядя куда-то вдаль, над черепичными крышами домов. То ли в светлое будущее, то ли присматриваясь к памятнику на противоположной стороне улицы, мол, уж не контра ли вы, батенька?

Второй памятник, видимо, напрягаясь от такого внимания, прятался между деревьев небольшого скверика. Незнакомый мне мужчина, в кепочке, но, в отличие от товарища Ленина — высокий и поджарый, с узкой бородкой а-ля Мефистофель/Троцкий/Дзержинский. На лице замерла легкая полуулыбка, делавшая внешность неизвестного товарища доброй и дружелюбной. Портил это впечатление только пистолет зажатый в опущенной правой руке, отчего общий облик товарища как бы говорил, что просто так он не сдаться.

Четвертый, последний угол площади, был отмечен церковью. Может, костел, может — кирха. Я как-то не успел узнать, какую веру здесь исповедуют. Впрочем, учитывая, что здесь — советская власть, вопрос может и не актуален…

Как бы опровергая мои мысли, из дверей церкви вышел священник в длинной черной сутане с белым воротничком, сел на велосипед и бодро покатил вдоль улицы.

Я вздохнул — поди разберись тут в происходящем без поллитры — и продолжил поход по городу.

Мне послезавтра на службу, а я еще и города толком не знаю…

* * *

Склады уже потушили, но приторно-сладкий запах гари окутывал все вокруг невидимым облаком, пропитывая окрестности… и мою новенькую форму, в которой я приперся на службу. Блин, теперь ее только стирать.

Неплохо первый день начался. Спокойно. Сглазил товарищ майор.

Длинные помещения из белого силикатного кирпича по большей части не пострадали, пожарные — несколько красных машин стояло неподалеку, уже свернув хоботы — сработали четко, однако часть одного из складов успела выгореть. А так как хранилась здесь продукция местного, знаменитого на всю Пеплу, винного завод, где, видимо, производили не только вино, но и что-то покрепче, то горело дружно, горело хорошо.

Хозяин складов — или как он тут называется, завскладом? — товарищ Олеш, нервно вытирая платком потеющее лицо, приговаривал моему начальнику:

— Это хорошо… хорошо, что не сгорело… не все сгорело… представляете, какие убытки были бы?

Ну да, ну да… Интересно, не собиралась ли приехать на этот склад какая-нибудь ревизия? Склады, знаете ли, редко горят просто так, сами по себе… А так — чего проще: ночь, никого нет, никто не пострадает, жги, не хочу, а потом плачь над тем, что в пожаре, устроенном злыми врагами, погибло три портсигара, три магнитофона, три тысячи тонн остродефицитных вещей…

Тут мне на глаза попался отъезжающий от складов микроавтобус, типа «буханки», только более квадратный. Зеленого, шарового цвета — и с белым кругом на борту. В котором красовался Красный крест.

— А что тут «скорая» делала? — спросила я у Мартина, моего, с сегодняшнего дня, наставника.

— Тело забирали.

Вот тебе и жги, не хочу…

— Кто погиб?

— Сторож.

* * *

Угадайте с трех раз, кому досталось дело о пожаре на складах? Ишь ты, какие догадливые, с первого раза сообразили. Как я понимаю, начальство решило дать новичку легкое дело, которое ломаного гроша не стоит. Причем здесь — в буквальном смысле. Потому что мелочь здесь считается в грошах. А купюры — в крейцерах. Так что, если у меня вдруг кончатся деньги, то до зарплаты мои финансы будут петь не романсы, а крейцерову сонату.

С точки зрения начальства — дело простое. На поджог не тянет, потому что ревизия на складах, как выяснилось, прошла всего-то неделю назад. А склады обычно до ревизий поджигают, а не после. Собственно, виновника пожара и так можно назвать почти со стопроцентной точностью.

Сторож.

Казимир Чапырки, сорок семь лет, женат, детей нет. Судя по протоколу осмотра места обнаружения трупа, сторож ночью поперся на склад с керосиновой лампой в руках. Такой, с двумя ручками по бокам и петлей для гвоздя сверху. Их еще «летучими мышами» называют.

По дороге ему на голову упал кирпич.

Да, вот так просто. Сам кирпич и его обломки валялись рядом, с еще несколькими товарищами, что четко видно на снимках. Получив кирпичом в затылок, сторож рухнул на пол. А пол там, между прочим, бетонный. Лампа разбилась, керосин разлился и полыхнул и таково было невезение сторожа, что рядом стояли деревянные ящики с бутылками брусничной настойки «Подарок болот». Не знаю, кто ему такое название придумал, но этот креативщик еще и догадался предложить разливать ее в бутылки нестандартной формы, круглые, пузатые, как графины или химические колбы. Подразумевались, наверное, все же графины. Так вот, это креативное поделие не влезало в ячейки стандартных деревянных ящиков, поэтому упаковали их в ящики без перегородок, а чтобы не побились — переложили стружкой. Вот эта стружка радостно и загорелась. От жары полопались бутылки, которое поддали жару в огонь от всей своей сорокапятиградусной души.

Начался пожар, сторож задохнулся в дыму.

Так. Я задумчиво посмотрел на бумаги, разложенные передо мной на столе. Что-то не стыкуется… Что-то как-то дофига совпадений в этом пожаре. Тут тебе и кирпич на голову, тут тебе и лампа керосиновая, тут тебе и место для пожара удачное…

И вообще: с какого ляда кирпич вдруг решил упасть?

Я посмотрел на моего соседа по кабинету. Да, тут вообще условия царские: большой кабинет на двоих. Мы точно в