Нашествие - В. Бирюк

Не пароход с пулемётами и взрывпакетами, а «группа единомышленников». И не так, чтобы очень уж «едино-...» - у каждого довольно своих проблем, мнения по разным поводам - разные. Но в главном - заодно. В готовности придти на помощь, в понимании, что общая выгода - выгоднее одной собственной.

Я велел поставить себе шатёр над той «подорванной горушкой». Отперлюевичи место освободили, а на пароходе… слишком много понтов. Надо быть ближе к народу.

Вот туда поздней ночью вошёл толстый половецкий хан в богатом парчовом халате. Неуклюже поклонился.

- Э... Достопочтенный Айуан не узнаёт меня? Моё имя - Куджа. Куджа-хан.

Я был потрясён. Вместо оставшегося в памяти со времён единственной встречи на торгу под стенами Пичай-городка в Мордовии тощего, нищего, прокалённого солнцем, нервного, голодного бродяги, недостоверно изображающего из себя удачливого торговца, передо мной на кошме сидел богато одетый, с увешанными драгоценными «гайками» пальцами, рыхлый, чуть смуглый повелитель орды. Восседал. Источая ауру властности, вельможности. Только глаза остались прежними: быстрый, скачущий взгляд охотника, выискивающего цель, мгновенное замирание, острое вглядывание в возможную добычу, и вновь скольжение вокруг в поисках опасности.

Тогда я искал человека для непростого дела. Мне повезло - я нашёл Куджу. И ему повезло - я дал ему шанс. Шанс стать чем-то. Выглядывая подходящего человека на торжище, я совершенно не думал о дальнейшей судьбе «похитителя принца Мордовии». Лишь бы сделал и не болтал. Интуиция выбрала не просто успешного людолова, а «персонаж с перспективами».

Исполнив заказ, получив серебро, Куджа не кинулся пропивать или хвастать, а аккуратно проехался по соседним ордам, прикупая скот, навестил городки порубежья, запасся хлебом и осенью ушёл на Волгу в тамошнюю орду. Серебро он тратил осторожно, создав себе славу человека обеспеченного, но прижимистого. Зимой, после разгрома Башкорда и его орды, часть кошей кинулась по его следам. Он оказался первым в этом потоке «выскочивших из под топора». Что принесло ему славу прозорливого вождя. Куджа помогал беглецам. Что создало ему славу человека отзывчивого, заботящегося о народе. Через год он стал куренным. «Аепа».

Наша тогдашняя встреча произвела на него впечатление. Он узнал - куда надо смотреть.

Мои интересы на Волге затрагивали всё больше людей, не была исключением и Приволжская орда. Хан думал по-старому, «как с дедов-прадедов», а Куджа знал, чётко ощущал новизну и опасность, исходящие от меня. Ему снова пришлось бежать - дальше на юг.

Грузинские летописи пишут о «дербентских кипчаках», Куджа говорил - Терки, теркская орда.

Когда хан Кончак собирал «жёлтый народ» на Переславль, хвастая огромными луками, которые натягивали пятьдесят мужчин, и "греческим огнём", привезённым из Грузии, Куджа... извинился и не пошёл. А молодой горячий хан Терков - поскакал. Да там и остался. Когда остатки ханского отряда вернулись в родные становища, Куджа поднял своих и вырезал ослабевший ханский род под корень. Взяв всё: майно, скот, рабов, женщин. Стал сам ханом.

В моём шатре над Доном Куджа немного хвастал, немного нервничал - я и до Терека уже мог дотянуться. Я его успокоил, и мы поговорили дружески. Его голос на тогдашнем курултае оказался для нас весом.

На другой день, прямо с утра началось то, ради чего собрались - «пленарное заседание курултая примирения».

Не просто. Я-то думал: засядем в шатре, дёрнем по стопочке, перетрём делишки на трезвую голову…

Тут не стрелка бандитская, тут высокое собрание высшей степной аристократии. Только под открытым небом, чтобы Хан Тенгри видел дела и помыслы. Пришлось переделывать сценарий, убирать часть реквизита, вводить новое…

Несколько противоречий.

Это ж курултай? - Должны быть все заинтересованные лица. Если курултай - «великий», то все взрослые свободные мужчины Степи. Не реально. Но и по сути обсуждаемого нельзя сводить аудиторию к десятку-двум ханам. Мы обращаемся к народу!

Другая тема - шаманы. Такие мероприятия должны начинаться с камлания. Бубны, пляски, окуривания, невнятные пророчества, скрыто-злобные пожелания… может, даже и жертвоприношения с гаданием по внутренностям…

Приведут мерина-алкоголика, взрежут ему брюхо, вытащат, поковырявшись во внутренностях, интересующее, скажут:

- Во, печень увеличена, боги не благосклонны. Расходимся.

Надо отметить, что кыпчаки - не фанаты какой-нибудь веры. Есть верховный - Хан Тенгри, есть куча сущностей поменьше. Шаманизм. Но не тотемизм: в захоронениях половцев не просматриваются какие-то тотемы.

Кроме Неба - культ предков. Сами шаманы в какую-то иерархию не организованы. В каждом крупном аиле есть дедок, который подшаманивает. Прежде бывало и ханы этим баловались. Боняк Серый Волк из таких шамано-ханов. Пошёл по кривой дорожке общения со сверхсущностями, кажется, из-за своей шелудивости. Нормальный здоровый человек в шаманы не пойдёт, да и люди такого не поймут.

Кажется, и в сказаниях о его катающейся и грызущей всех голове, отзвук его шаманства: не упокоился колдун старый. И рад бы помереть, да бубен держит: поверье гласит, что шаман и его бубен связаны, умрёт один - умирает и другой.

В кругу есть христиане. Которым все эти «бесовские пляски»… Типа: «дети до 16...». С другой стороны, и сами «актёры фильмов для взрослых» крутить свои ритуалы в присутствии иноверцев… не любят.

Ситуация напряжённая, психи и злодеи присутствуют обязательно. Кое-какая провокация… да я сам пяток предложить могу!, а по здешнему этикету - все с саблями…

Были предложения затащить на горушку пулемёты… на случай экстраординарного развития событий… не, «не буди лихо пока тихо» - русская народная.

И вот зовут. На горушке, за полста шагов от роскошной супер-юрты Алу, там полста верных сидят «на случай чего вдруг» - даже жалко, затопчут шатёр сапогами грязными, залапают руками немытыми, - ковры постелили, лёгенький такой дастархан: чуток кумыса и лепёшки. Лепёшки с пылу с жару, пальчики оближешь.

Алу, конечно, от чистой души, но уколол: далеко не во всех ордах могут себе такое позволить. Пшеницу надо купить. И не то беда, что не на что - тряпки-цацки во многих аилах сохранили, а то, что после прошлогоднего разгрома русские и византийцы продают зерно только приказчикам Алу. Дальше - перепродажа. «В три цены».

И дело не в серебре, которое сыпется в мошну Алу, а в очень простой мысли:

- Будешь с этим мальчиком в ссоре - будешь кушать лепёшки из луговых трав да древесной коры.

Ковры постелены «покоем» человек на сорок. «Активные заседатели». И мы, группа приглашённых, сбоку в рядок. Ханы косятся. На чёрный чекмень Чарджи, на золотом шитую, парчовую робу Севушки, на здоровенную папаху из седого горного козла Урдура. На меня поглядывают мельком. А чего смотреть? Чудак в сереньком, в