Все дороги ведут в Реймс - Александр Петрович Харников

думаю, что России нет необходимости вступать в войну, которая ей совершенно не нужна. Прожекты канцлера Бестужева могут так и остаться прожектами, если…

Тут я внимательно посмотрел на Фридриха.

– Говорите, мой друг, смелее, – улыбнулся король. – Я догадываюсь, о чем сейчас пойдет речь.

– Мне необходимо доказать государыне, что политика канцлера Бестужева ведет мою страну в пропасть. Я знаю, что у вас имеются серьезные доказательства нечистоплотности канцлера, и даже прямой его измены.

– Именно так, граф, именно так, – кивнул Фридрих. – Благодаря стараниям генерала Манштейна мне удалось добыть документы, написанные канцлером Бестужевым, которые я вам незамедлительно предоставлю. Надеюсь, что вы правильно ими распорядитесь. Хочу добавить, что Пруссия и Россия, оставаясь нейтральными, могли бы поучаствовать в окончательном разрешении польского вопроса. Ведь Саксония будет повержена – в этом я не сомневаюсь. Униженная Вена не сможет помешать нам разделить Польшу, которая превратилась в рассадник смуты в Европе. Ну, этот вопрос будущего. Надеюсь, что я смогу разрешить его с новым российским канцлером.

Король прищурил правый глаз и внимательно посмотрел на меня. Я понял его намек. Впрочем, делить шкуру неубитого медведя – самое неблагодарное занятие. Для начала следует избавиться от Бестужева.

Кузьма Новиков, внимательно слушавший мою беседу с королем, понял, что теперь в беседу с Фридрихом следует вступить ему. И он оказался прав.

– А вы, мой друг, – сказал король, обращаясь к Кузьме, – как я слышал, совершили настоящий подвиг. Ваши иррегулярные части в Новом Свете ухитрились разгромить первоклассную британскую армию. Поверьте, я прекрасно представляю всю силу ваших противников. И потому мне хотелось бы услышать именно от вас обо всех подробностях тех сражений…

Кузьма кивнул, на мгновение задумался, а потом начал довольно-таки обстоятельный рассказ о своих удивительных приключениях…

12 августа 1756 года. Королевство Пруссия. Штеттин. Борт 54-пушечного корабля «Шлиссельбург». Кузьма Новиков, глава посольства Русской Америки

Ну вот, кажется, и все. После аудиенции в Сан-Суси, где мне довелось побеседовать с королем Пруссии Фридрихом, мы стали потихоньку готовиться к возвращению на Родину.

Надо сказать, что приветили нас в Берлине по-королевски. Фридрих велел своим людям показать все, что нам захочется увидеть. Старший лейтенант Фрейзер и поручик Суворов, понятное дело, больше всего заинтересовались прусской армией. И если пехота на них не произвела особого впечатления – «Порох лишь жгут, и все понапрасну» – так Суворов охарактеризовал экзерциции прусской пехоты, то конница короля Фридриха всерьез заинтересовала поручика. Особенно ему понравились кирасиры – воины, которые имели защитные нагрудники. Вооруженные тяжелыми палашами и длинными кавалерийскими пистолетами, кирасиры предназначались для фронтального удара по врагу. Обучал их всем хитростям кавалерийского боя полковник Фридрих Вильгельм фон Зейдлиц-Курцбах.

Высокого роста, красивый лицом, он не обижал своих солдат. Офицерам он запретил наказывать их телесно, хотя в прусской армии шпицрутены и фухтеля были обычным делом. Учили же кирасиров всем премудростям верховой езды серьезно. Король по предложению полковника фон Зейдлица приказал завести в полках опытных берейторов и форейторов – учителей конной езды. В полках были манежи, где офицеры в любую погоду проводили обучение солдат, обращая главное внимание на крепость их посадки в седле. К обучению стрельбе из карабина не приступали до тех пор, пока солдат не научится ездить верхом.

Больше двух дней коня для кирасира не содержали в стойлах. Обучив уверенному владению конем, кирасиров учили ездить в сомкнутом строю. Суворов, увидев экзерциции прусских кирасиров, восхитился и огорчился. Восхитился тому, как поставлено это дело у пруссаков, а огорчился, сравнив с тем, как это делается у нас на Руси.

– Помилуй бог, – бормотал он, – надо и нам поскорее завести своего Зейдлица. Не приведи господи, если нам придется столкнуться с такой первоклассной кавалерией. Наши могут и не выдержать, побегут!

А я подумал, что во время нашей встречи с Фридрихом в Сан-Суси разговор шел как раз о том, чтобы между Россией и Пруссией сохранились хорошие отношения. Как я понял, прусский король не желал биться с нами, у него были другие враги – Австрия и Саксония.

Что же касается нас, грешных, Фридриха очень заинтересовала тактика пехотного боя, с помощью которой были разбиты английские войска генерала Брэддока.

– Как жалко, что с вами нет вашего подполковника Хасханова! – с досадой воскликнул король. – Мне так хотелось бы с ним поговорить!

Я же, как человек весьма далекий от военного дела, мог лишь сообщить королю о самих событиях в Акадии, не более того. Фридрих здраво рассудил, что сам он вряд ли чем может нам помочь – ну, если только отправить десятка два волонтеров для участия в войне с британцами. Сам же король считал, что, помогая Франции, он окажет помощь и нам.

Заморские земли не прельщали Фридриха. Нет, он хотел учредить на примере Эмденской еще несколько компаний, чтобы вести торговлю с Китаем и Индией. Не отказался бы он и от факторий в Африке. Но больше его занимали дела европейские. Пруссия, только в 1701 году ставшая королевством, по его мнению, должна утвердиться в центре Европы, собирая под себя германские земли. А этого без большой войны вряд ли удастся сделать.

В общем, разговор наш закончился тем, что король пожаловал вице-канцлеру Воронцову и мне орден «За заслуги»[100]. Воронцов, который уже имел несколько иностранных и отечественных орденов, отнесся к этому награждению спокойно. Я же, в отличие от вице-канцлера не имевший ни чинов, ни наград, оценил королевский подарок Фридриха. Ведь теперь, вернувшись в Россию, я мог претендовать на дворянский титул, так как стал «кавалером», то есть рыцарем ордена.

12 августа 1756 года. Королевство Пруссия. Штеттин. Борт 54-пушечного корабля «Шлиссельбург». Дженнифер Робинсон, дочь герцога Кера и супруга Томаса Робинсона

Я так и не успела осмотреть Штеттин. Видела лишь порт на большой реке Одер с множеством причалов, почти к каждому пришвартован корабль, а то и два. По дороге в Берлин я обратила внимание на дворец померанских герцогов, который ныне являлся местной резиденцией прусского короля, в которой он, впрочем, практически никогда не бывает. Увы, времени его осмотреть у нас не было, равно как и собор Святого Иакова с его высоченной башней, мимо которого мы также проехали. Затем мы миновали Портовые ворота города, украшенные щитом с вензелем первого короля Пруссии – отца нынешнего, и любопытной надписью на латинском языке, сообщающей о правах Фридриха Вильгельма I на Бранденбург, Померанию и Штеттин, купленные им в 1719 году у Швеции за два миллиона талеров. Наши экипажи покатились по ухоженной дороге, ведущей в столицу Прусского королевства.

Берлин… Ехали мы туда пять дней, провели