Наследник из прошлого - Дмитрий Чайка

привез образцы документов времен императора Константина и знающих людей из своей канцелярии. Неужели, это правда, Станислав, и Константинов дар — подделка? Я просто не могу в это поверить. Папы ведь всех епископов Запада под свою руку привели. Нас даже из Британии выбросили.

— Еще какая подделка, — уверенно кивнул я. — И поверьте, ваше Блаженство, мы выжмем из этого поганой истории все до капли.Кстати, паракимомен — это кто еще такой? Переводится как «спящий рядом».

— Это евнух, постельничий императора, который является сейчас высшим должностным лицом государства, — ответил Яромир. — Очень неглупый человек. И очень опасный.

— А щит? — спросил вдруг я. — Щит императора Само на вратах Константинополя еще висит?

— Висит, но не тот, — покачал головой Яромир. — Настоящий в святой Софии хранится как реликвия. А на ворота каждые пять лет новый вешают. Его же паломники целуют, когда в город заходят. Вот лет на пять только и хватает.

— Что, прямо до дыр? — удивился я.

— До дыр, — кивнул князь-епископ. — Настоящий щит хранят как зеницу ока. Он же символизирует священное право государей на трон. Чуть какой полководец пытается себя императором объявить, а воины у него и спрашивают: а ты щит на врата прибил, чтобы на себя пурпур надевать? Или, может, отец твой его прибил? Или дед? Нет? Тогда бунтовщик ты, а не император! На копья тебя! Очень удачно государь Само с этим щитом придумал, на удивление просто.

* * *

Старый дворец Диоклетиана напоминал скорее небольшой город, обведенный неприступной стеной. Государи покинули его еще лет сто назад, когда Мечислав Великий вернул столицу в Братиславу, но императоры Севера по-прежнему выделяли немалые деньги на его содержание. Зачем? Ну, иногда сюда выселяли какого-нибудь особенно буйного великого князя, который заканчивал свою жизнь в окружении красивых рабынь и собутыльников. И именно здесь проходили съезды Золотого Рода, что больше напоминали заседание какого-нибудь совета директоров. Ведь, как ни крути, сегодняшняя Римская империя — это скорее закрытое акционерное общество, чем страна.

Этот съезд был особенным. Его совместили с церковным собором, который должен рассмотреть дело римского епископа Либерия, обвиняемого в ереси, подделке документов, отравлении священной особы и в претензиях на светскую власть. Для восточных патриархов все это стало форменным испытанием, ведь такой удар авторитету церкви был нанесен впервые. Приехали даже первосвященники из Иерусалима и Антиохии, которые почувствовали неиллюзорную возможность вернуться в большую политику. Они, подчиненные мусульманским владыкам, влачили довольно жалкое существование по сравнению со своими братьями из Константинополя и Александрии.

А еще на этот съезд прибыли наши дальние родственники — принцы Амр и Халид, наследники султанатов Синд и Сингапур, и это тоже стало событием. В таком составе род Бериславичей не собирался вместе уже лет тридцать. Дворец был полон слуг трех императоров и двух эмиров, которые устроили такую толкотню, что десятки гектаров старинного дворца больше напоминали рыночную площадь в воскресный день. Всю эту ораву нужно было встретить, накормить и разместить так, чтобы не было урона чести каждого. И, надо признаться, великий препозит, который занимался этим уже не то в третий, не то в четвертый раз, справился безукоризненно. Я даже впервые обрадовался, что не убил его. Толковый он все-таки мужик, хоть и враг мне.

Пиршественный зал императора Диоклетиана, украшенный порфиром, мрамором и старинными статуями, по-прежнему поражал своим великолепием и слепящей роскошью отделки. Тут было так красиво, что даже восточные принцы, которые на словен не были похожи ни капли, оглядывались с благожелательным любопытством. Они начали понимать, как это в свое время суровые римские парни смогли завоевать весь мир. Еще бы, ведь их властитель жил так скромно и непритязательно, словно был помощником командующего конницей, а не султаном султанов. Тут ведь даже нет золотых канделябров в рост человека, которые стоят у них в покоях.

Амр, бородатый мужик лет тридцати, напоминал пакистанца, какими я их запомнил по прошлой жизни. Уж очень специфический у них цвет лица. Халид был помоложе, тонок в кости и более смугл. Малаец или житель Таиланда, но точно не араб или словен. Они оба прекрасно говорили по-гречески, который оставался лингва франка торгового люда. На этом языке объяснялись все купцы от Ирландии до Сингапура, а уж для императоров Феофила и Воислава он и вовсе был родным. Там словенская речь давно уже растворилась в местных диалектах.

Феофил оказался мужчиной лет сорока, с густой смоляной бородой. Императрицами Востока, как правило, становились девушки из знатных армянских фамилий, а потому и василевсы ромеев все больше напоминали выходцев с Кавказа, чем уроженцев дунайских лесов.

А вот император Юга меня удивил. Лет ему было около пятидесяти, и он, единственный из всех, носил уставные усы, а подбородок брил. И он тоже был чернявым и кареглазым. Авгу⸍стами Юга становились дочери ливийских князей, арабских султанов или халифов, если какая-нибудь война проходила особенно кровопролитно. Тогда наследника женили на одной из дочерей мусульманского владыки, скрепляя тем мирный договор. Воислав с любопытством посмотрел на мой айдар и даже подмигнул одобрительно. В отличие от своих константинопольских коллег, не замеченных в избытке отваги, александрийские императоры войско в походы водили лично. По слухам, Воислав и рубакой был из первых, обучаясь этому искусству с малых лет.

Разговор поначалу шел о всякой ерунде. Принцы-мусульмане после получасовой ругани и заламывания рук договорились о совместном владении югом Шри-Ланки, а Феофил и Воислав сцепились из-за портовых пошлин и поставок зерна. Оказывается, то, что наш гарнизон до сих пор удерживает Ольвию — событие серьезнейшее. Оно изрядно разбалансировало зерновой рынок Средиземноморья. Египет тут же задрал цены, и это взбесило Константинополь. Брониславу пришлось пообещать, что зерно из Ольвии пойдет в столицу мира не позднее следующего года, и теперь я ломал голову, как бы это сделать. А потом наследник Синда начал долго и нудно выбивать снижение пошлин для своих купцов в Александрии, угрожая уменьшить объемы поставок перца и корицы. Император Бронислав, как самый молодой из всех, почти все время благоразумно молчал. Князь-епископ дал ему несколько заготовок, но поболтать запросто с этими людьми парнишка не мог. Только надувал щеки, делая важный вид. Он пока учился большой политике, а это была именно она, во всей своей красе.

Мы с Яромиром сидели позади и молчали. Немыслимо младшим членам Золотого рода вмешиваться в беседу небожителей. Впрочем, небожители они лишь отчасти. С моей легкой руки государи Бериславичи не чураются низменных вещей и вникают в торговые