Девятый император - Андрей Львович Астахов

- Акун, у меня камушек в кольце светится! – крикнула она.

- Это хорошо, - донеслось до нее вместе с порывом ветра. – Мы у цели.

Метель, казалось, начала стихать. Ближе к селу тракт, который они потеряли на равнине, вновь стал хорошо различим. Лошади с шага перешли на рысь, благо плотный снег позволял им идти быстрее. Акун больше не требовал ехать за ним строго след в след. Руменика уже различала фигурки людей, работавших у своих домов; уже был заметен белый дым из печных труб, который порывы ветра разрывали в клочья и рассеивали в воздухе. Камень в перстне разгорался все ярче и ярче, чувство тепла в руке становилось все сильнее. Руменика собралась было снять перстеньи спрятать его и уже начала стягивать кольцо с пальца, как вдруг Акун резко натянул поводья, и его Габар встал, как вкопанный. Руменика подъехала к нему, но Акун даже не взглянул на нее. Он смотрел в небо, и лицо его стало почему-то почти таким же серым, как нависшие над их головами тяжелые тучи.

- О, Эш-Леш, только не это! – прошептал Акун, не сводя взгляда с черного пятнышка, парящего в небе у нижней границы туч.

- Акун, почему мы остановились?

- Я надеялся, что с нами этого не случится, - сказал Акун, и Руменика уловила в его голосе странное, неожиданное для старого воина смирение. – Но, видно, милость богов не бесконечна. Теперь поздно бежать. Он нас заметил.

- Кто заметил? Что происходит, Акун?

- Видишь? – Акун указал на темное пятнышко в небе.

- Это какая-то птица. Ну и что?

- Это гриф. В этой стране грифы не водятся. Он такой же пришелец здесь, как и мы.

- Подумаешь, какая-то птица!

- Гриф не просто птица. Это вестник смерти.

- Я не понимаю тебя, - Руменика ощутила давящий страх.

- Этот гриф появился здесь совсем не случайно. Сама по себе птица не страшна. Но этот гриф – не простой. Это глаза. Всевидящее Око.

- Акун, почему ты всегда хочешь меня напугать? Или объясни все толком, или перестань говорить загадками.

- Я не пугаю. Риман ди Ривард предупреждал меня о том, что мы можем встретиться с Легатом. Наши враги знают, что мы здесь. И мы совершили оплошность – мы, сами того не желая, привели Легата к мальчику.

- Кто такой этот Легат?

- Это зло. Едем вперед. У нас нет выбора; если твой брат находится в этом селе, мы еще можем попытаться его спасти.

- Акун!

- Не время разговаривать. Вперед!

Вороной рванулся с места, прямо в поднятую ветром снежную мглу. Руменика была испугана, и страх ее рос с каждой секундой. Ее испугали не столько слова Акуна, сколько его лицо. С того момента, как она бежала из Гесперополиса и до этого дня она ни разу не видела старого милда растерянным или озадаченным. Как ни пытался Акун скрыть охватившее его волнение, лицо его выдавало. Нервозность старого воина была пугающей, и Руменика никак не могла взять в толк, чем же так напугала неустрашимого воина мерзкая черная птица, собирающая падаль, и как она может быть чьими-то глазами.

На самой окраине деревни, когда до ближайших усадьб осталось футов пятьдесят, Акун вновь остановился и поднял руку, привлекая ее внимание. Руменика придержала свою лошадку, подъехала к старому воину. Милд снова ее удивил; он что-то бормотал, закрыв глаза и держа перед собой правую руку ладонью от себя. Руменика подумала о молитве, но Акун не молился.

- Надо ехать туда, - Акун показал прямо перед собой, - Оттуда идет магический поток. Но я не могу понять, в чем дело. Поток очень слабый, я едва его уловил. Кто-то пытается вольно или невольно поставить экран, чтобы скрыть каролитовую эманацию. Либо сам кристалл очень мал.

- Ни черта в этом не понимаю. Едем прямо?

- Прямо, - Акун пришпорил коня.

Руменика нисколько не сомневалась в удивительных способностях Акуна. Путеводный шар убедил девушку в могуществе магии скроллингов. Поэтому она полностью доверилась Акуну. Они поехали по узкой, зажатой между двумя рядами плетней и заборов улице, сопровождаемые лаем собак и любопытными взглядами местных жителей. Они проехали всю деревню до конца, прежде чем Акун снова остановился.

- Туда! – сказал он после недолго колебания, показывая в сторону дальних домов, расположенных почти у самого леса. – Поток идет оттуда.

Последний отрезок пути занял не более минуты. Сердце Руменики бешено колотилось от волнения. Теперь не оставалось сомнений, что Акун наконец-то привел ее к брату. Она взглянула на небо. Гриф исчез.

- Он здесь, - сказал Акун.

- Мой брат в этом доме? – поморщилась Руменика. – А ты не мог ошибиться?

- Твой брат здесь, - повторил Акун и добавил; - И Легат тоже очень близко.

Метель над Чудовым Бором, заметавшая с утра, стихла в один миг, будто по волшебному слову. И стало вдруг так тихо, что любой звук казался неестественно громким. Приближался вечер, начало смеркаться. И в час, когда закат окрасил небо в розовый цвет, над селом завыли собаки.

Это могло бы напугать любого человека. Все чудовоборские собаки – огромные волкодавы и маленькие шавки, старые матерые псы и совсем еще щенки, - вдруг начали завывать единым хором, и в их тоскливом вое слышался необоримый животный страх. Забившись в свои конуры, под крыльцо домов, спрятавшись за заборами, псы выли так дружно и зловеще, что у смердов волосы на головах вставали дыбом. Потом начала беспокоиться прочая домашняя живность; коровы метались по хлевам, беспокойно мыча. Лошади ржали, овцы – блеяли.

У носатого Додоля коровы забеспокоились в тот момент, когда хозяйка уже приготовила все к вечерней дойке. Четыре буренки начали так волноваться, что весь хлев заходил ходуном. Додоль, накинув сермягу, выскочил во двор, пытаясь сообразить, что происходит. Первая мысль была о забравшихся во двор волке или лисе. Две собаки, живущие при доме – огромный Клык и маленький мохнатый Волчок, - выглядели так, будто поблизости действительно появился какой-то дикий зверь. Они залаяли,