Вперед в прошлое 13 - Денис Ратманов

магазина просто переносится, либо его лавочку прикрыли (ну а вдруг контейнеры краденые?), и он решил лечь на дно вместе с моим авансом. В этом случае я потерял деньги, и надо искать новых сварщика и строителей, чтобы сделали из контейнера павильон. Сергея нагрузить, что ли? Он мастер на все руки, правда, времени у него нет.

Обидно, блин! Не столько денег жалко, сколько планы, накрывшиеся медным тазом, мысленно-то я павильон уже открыл! Столько всего спланировал и нафантазировал! Так красиво все было у меня в грезах! И Вероника прониклась, аж на радостях купила новый электрочайник для кофе и чая. Расстроится, наверное…

— Что случилось? — спросил Илья, слышавший обрывки разговора. — Кинули?

— Похоже на то. Ты не против, если я еще час побуду, дождусь звонка?

— Конечно нет! — улыбнулся Илья. — Только отца наберу, расскажу про Яна, а то он допоздна сегодня работает.

Каналья позвонил ровно через час и отчитался:

— Приехал к нему. Все заперто. Дома никого, рабочие не открывают, но и работы не ведутся. Ментов, оцепления — ничего этого нет. Я через забор заглянул — нашего большого контейнера тоже нет. Может, в ангаре, может, кому-то еще перепродали, товар-то штучный. Артуру, брату Вазгена, который в порту работает, я тоже звонил, и он не отвечает. Похоже на то, что братья пустились в бега. Но если так, то расписка у нас есть. Просто приедем и заберем любой контейнер из тех, что на улице.

Очень хотелось выругаться — грязно, по-взрослому. Но вспомнились слова Яна о том, что я ничего существенного не потерял. Ничего кроме того, во что имел неосторожность поверить.

Завтрашний день все должен расставить по местам.

Глава 30

Голоса эпохи

Бывшая теща меня-взрослого, повернутая на всем эзотерическом и околонаучном, постоянно говорила, что планировать — последнее дело. Особенно — если в цепочке взаимодействий фигурируют третьи лица, у которых свои проблемы и видение ситуации. Чем больше участников, тем выше вероятность, что все сорвется. Выпало одно звено цепочки, и весь красивый и стройный план посыпался.

И спустя буквально год эта волшебная женщина уверовала в околопсихологическую теорию, где в основах классификации было отношение человека к упорядочиванию и, соответственно, планированию. Исходя из этого люди делились на рационалов и иррационалов. С первыми все понятно, это я, со вторыми — не очень. Им не нужно было планирование, они быстро перестраивались и действовали по ситуации, а планирование их угнетало.

По пути на вокзал я бешено им завидовал, отказывался верить, что Вазген меня кинул, и действовал по плану. То есть встал чуть свет, разбудил Борю, и на первом автобусе, который ехал из Николаевки мимо нашего района, мы отправились на вокзал за товаром для друзей и постерами.

На автобусе — потому что на Карпе я столько не увезу, мне должны передать четыре клетчатые сумки, да плюс постеры неимоверно тяжелые и объемный. Туда же должна нагрянуть бабушка на Толике, забрать запчасти и передать вино, закупаемое у мамы, пахлаву, чурчхелу и грецкие орехи. Ну и до того, как придет поезд, нагряну к этому Вазгену, благо это недалеко от вокзала, и своими глазами посмотрю, что там и как. Понятно, что Каналья меня не обманывает, там все будет закрыто и вряд ли кто-то появится, просто хотелось самому все увидеть.

Боря радовался, предвкушал, потирая лапки. Мои мысли вращались вокруг открытия магазина, которое откладывается на неопределенный срок. В лучшем случае Артур с Вазгеном просто забили на обязательства и уехали отдыхать, в худшем — сбежали с моими денежками. Я больше склонялся к первому варианту, уж слишком хорошо у них все налажено и схвачено, это кто-то совсем крутой должен наехать, чтобы согнать их с насиженного места.

И еле теплилась надежда на банальное человеческое раздолбайство.

Каналья обещал сегодня подключить своих афганцев и начать поиски братьев-армян.

Субботним утром автобус был почти пустым: несколько мрачных мужчин и женщин и старушки с тележками, везущие на продажу петрушку и укроп, выращенные под пленкой, а также тюльпаны и нарциссы. Обычно столь ранние пташки не задирали цену и сдавали товар оптом перекупщикам.

Когда отвезу постеры на базу, а одноразовую посуду и часть типографской продукции Боря забросит домой, мне надо на рынок, уточнить у Бигоса, все ли в силе с электричеством, торговым местом и так далее. А после меня и Зяму с Пончем ждала Гайде, чтобы побелить-покрасить в клинике, постелить новый линолеум и подготовить кабинеты к открытию. Нужно было завезти ей денег, чтобы она передала телевизионщикам, которые обещали смонтировать рекламный ролик и пустить рекламу по телику. Если неделя рекламы не даст эффект, идею можно считать убыточной. Ну а я заплачу за рекламу в газете, во вторник она должна выйти, и тысячи людей узнают, что теперь в нашем городе можно легально за деньги получить медицинскую помощь. Если клиника выйдет в ноль, вообще прекрасно будет.

Мама отказалась участвовать в проекте как соучредитель, испугалась волокиты и ответственности, но согласилась поработать медсестрой. Ну и ладно, пусть Гайде одна рулит, наверное, так даже лучше.

На центральном рынке, где пока суетились только перекупы и их жертвы, нас забрала бабушка. Точнее, Толик на своей «копейке», за рулем бабушка по делам ездить не рисковала. Каюк с продуктами для Вероники вышел, мы с Борей сели на заднее сиденье, взяв на руки коробки со сладостями и запихнув под сиденья орехи.

Я спросил дежурное: «Как дела», но бабушка решила ответить развернуто:

— Как сыр в масле. — И улыбнулась. — Я ж думала корову продать, хозяйство свести на нет — ну не хватает времени! А теперь есть деньги, наняла соседку, она баба здоровая, помогает, и Юрка молодец, цены ему нет. Все прекрасно, Паш. Тяжело, конечно, но кому сейчас легко.

Я пожаловался на Арсена и, поскольку приезжали мы раньше поезда, возмущенный моим рассказом Толик выразил желание отвезти нас в мастерскую к армянам.

Еще на подъезде к дому Вазгена я заметил, что контейнеров на склоне горы стало меньше. Вроде было четыре, осталось два ржавых и помятых.

Каменный забор был явно выше двух метров — ни черта не видно, что во дворе. Пришлось подниматься на гору, чтобы посмотреть сверху. И снова неинформативно. Нашего контейнера под завалами вроде нет. Свет нигде не горит. Никого не видно.

Ну а на что я рассчитывал? Все ровно так, как говорил Каналья.

— Никого, — буркнул я, садясь в машину.

— Сволочи, что еще скажешь, — с чувством воскликнул водитель Толик, гневно сверкая очками и