Александр Конторович - Смертник в серой шинели. Тетралогия

Он молча вертит в руках пустой кубок.

— Вы, милорд, перешли дорогу кому-то очень сильному, — наконец разлепляет он губы. — Боюсь даже предположить, кто это такой может быть.

Уж не жалеет ли он о своей торопливости? Накликал таким макаром на себя чью-то немилость. А что? Всякое может быть. Своя-то рубаха к телу ближе.

— Нехорошо говорить о мертвых плохое… но лгать — еще хуже, — Лэн ставит кубок на стол. — Покойный граф был… весьма своеобразным человеком. И в кругу его общения порою попадались очень странные и неприятные люди. Я говорил вам, что у меня частенько возникают стычки с горцами?

— Да, я помню.

— Еще мои предки построили в ущельях сторожевые башни. И этим очень сильно затруднили выход горцев на равнину. А уж вернуться назад с награбленным добром — стало и вовсе немыслимо. В то время в моем баронстве была всего лишь сотня стражников — и этого хватало.

— А отчего же сейчас их стало больше?

— Три года назад граф договорился с горцами и повелел мне снять посты из башен.

— Почему?

— Он не объяснил. Просто приказал — и все. Правда, не помешал набрать еще солдат.

— И что же? Горцы выполнили свою часть договора?

— Возможно, что договор с графом они выполнили. Хотя я, естественно, не знаю, о чем горцы с ним договорились. Но вот нам жить стало хуже — и здорово! Маленькие кучки разбойников постоянно проникают в наши поселения. Воруют скот, нападают на людей. Мы их по мере сил ловим. Но… — Лэн развел руками.

— Интересно! Я про это ничего не знал!

— Вам же должен был об этом доложить управляющий графа! — изумляется барон. — Он-то ведь был полностью в курсе дела — сам же эти переговоры и вел!

— Он был убит вместе с графом.

— Тогда… архивариус — вот! Этот тоже должен был знать!

— Увы, барон, я его вообще не видел. Во всяком случае, он тоже ничего для этого не сделал.

Мой собеседник пожимает плечами.

— Не знаю, милорд, отчего так произошло.

— Скажи-ка мне, Лэн, а те башни… они целы до сих пор?

— Целы. Горцам они не нужны — к ним и так никто не ходит, даже купцы. Там нечем торговать, и им нечем платить за товары. Так что и защищать проходы никому не интересно. Зачем, когда можно вместо этого угнать стадо или ограбить деревню?

— А разрушить башни они могли?

— Для этого надо всем собраться, несколько дней тяжелого труда… зачем? Кто будет за это платить?

— Ну… есть же общие для всех интересы?

— Это у горцев-то? Да там каждое поселение имеет своего вождя и не признает никаких авторитетов! Какое бы предложение ни выдвинул один из таких вождей, другой обязательно выступит против. Чтобы не показаться зависимым от соседа.

— Хм… Вот что, барон, я про этот договор ничего не знаю, его не подписывал и никому ничем не обязан. Короче — занимайте башни! И никого оттуда на равнину не пускать! Вообще!

— Совсем никого? — удивляется он. — А торговые караваны?

— Вы же сами сказали, что им нечем торговать. Или я не прав?

— Торговцы к ним не ездят — это факт. Но они сами часто ездят на рынки и…

Тут он замолкает и несколько минут сидит в размышлениях. Лексли осторожно толкает меня ногой и указывает взглядом на барона. Тот чем-то сильно озадачен. Наконец, морщины на его лбу разглаживаются, и он поднимает голову.

— Вы правы, милорд, я действительно не знаю, что они там продают. Никто не залезал к ним в мешки.

— Большие хоть мешки-то?

— Приличные.

— Ну так вот, барон, больше никто никуда не поедет. Пешком — милости прошу! Далеко все равно не уйдут и назад особенно не притащат ничего. С сего дня и до особого распоряжения — хрен им, а не рынок! А вот когда на переговоры попросятся — тогда и приведете их ко мне!

Глаза барона вспыхивают довольными огоньками.

— С превеликим удовольствием, милорд! А если кто-нибудь спросит, на основании чего закрыты проходы?

— Во-первых, они не закрыты. Пешком ходить можно. Во-вторых, ссылайся на меня. Так и говори — приказ лорда. Эти горы ведь не входят в мои владения? — поворачиваюсь я к Лексли.

— Они и в наше королевство не входят. Вообще никуда.

— Чего так?

— А кому они нужны? Ничего интересного там нет, даже пастбищ нормальных всего ничего. Ими владели наши короли, потом эти земли захватили у нас соседи, но быстро об этом пожалели. Нервов и крови им это стоило прилично, а вот прибытка они не получили никакого. Даже в армию обитателей тех мест стараются не брать. Вояки они так себе, больше пограбить мастера. Делать же что-то иное им, по их понятиям, неприлично. Поэтому, воспользовавшись какой-то очередной смутой, соседнее королевство вывело оттуда свои войска… да так и забыло их туда вернуть. Обрадованные горцы подняли было очередное восстание, но быстро обнаружили, что воевать с ними никто не собирается, а выходы на равнину перекрыты стенами и башнями. С тех пор они и варятся в своем котле. Периодически воюют друг с другом за пастбища, за угнанный скот, еще за что-то…

— И как давно?

— Да уж лет тридцать.

— Тридцать шесть, — поправляет барон.

— Прилично! — качаю я головой. — И много их там?

— Кто знает? По приблизительным подсчетам — десять-пятнадцать тысяч войска они выставить могут. Из них около трети — конные, остальные пехота.

— И как?

— Полку латников и полку пехоты с арбалетчиками — на два часа работы, — наливая себе квас, проворчал Лексли.

— Три, — не соглашается барон.

— Ну, пусть будет так.

— Интересно, — берусь за баклагу с квасом и я, — их что же, всегда так мало было?

— Отчего же? — пожимает плечами Лэн. — Пока пусть и номинально, но имелась верховная власть, было получше. Войну из-за косо брошенного взгляда не затевали — все-таки коронные войска там стояли и шутить они не любили. Какие-то дороги строились, более-менее торговали с ними, даже и на заработки часть людей выезжала на равнину. Тогда мы оценивали их военные возможности гораздо выше. У них только конных было около пятнадцати тысяч. Ну а как начали они жить по-своему… так быстро друг друга поперерезали. Да и лошадей стало меньше — мы же перестали выпускать их табуны на выпас в предгорные равнины. Тем более что и предлог для этого был — они перестали быть подданными нашего королевства. Опять же — только травою лошадь кормить или еще и овсом, разница есть! А овес у них почти не растет — и сажать негде, да и не занимаются горцы таким делом, с их точки зрения, это не мужское занятие. Чуток выращивают, конечно, но лошадей этим не прокормить. И запрет на торговлю оружием с ними соблюдался неукоснительно. А сами они многого не накуют — некому, да и не из чего.

— Соблюдался?

Барон мнется.

— Ну… последнее время стали мы замечать у горцев доспехи неплохие, опять же мечи у них появились наши. То есть нашей ковки, их кузнецы так не делают.

— А соседи? Не могут они с ними оружием приторговывать?

— До такой степени сумасшествия там еще никто не дошел. Это все равно что раненого волка в своем хлеву выхаживать. Встанет на ноги — тебя же и сожрет!

Интересные тут дела происходят… Все больше и больше знакомых моментов проявляется! Или это общее для всех миров? А бардак в управлении — такой же, как и у нас? Да ну… быть того не может, наш бардак — вещь исключительная и неповторимая! И, слава богу, откровенно говоря…

Глава 17

Заморив червячка, наша команда спускается вниз. Появляется Норн, и я тут же отсылаю Лексли спать. В приказной форме и не менее пяти часов. Обновившимся составом обходим замок. Баронские солдаты уже на постах, совлом не торгуют, службу несут грамотно.

Заглядываем и в казарму. Тут тоже все в ажуре, народ распределили правильно, не в тесноте, благо места хватает, но компактно. Опять же — все друг у друга на виду. Выставили и посты — это уже заместители Лэна подсуетились, мы таких команд не давали.

Вообще надо отдать должное — барон оказался дядькой неплохим. Вояка опытный и дело свое знает добре. Вот таких-то в мирное время и задвигают, куда Макар телят не гонял. Зато во время войны на их горбу выезжает все верховное руководство. Мне даже становится неловко, что я к нему на «ты» обращался. По нашим-то меркам, он почти подполковник — а я кто? Тихонько консультируюсь на эту тему с Норном. Он меня успокаивает — по местным понятиям, это серьезный знак доверия со стороны сюзерена. Оказывается, даже тот факт, что я сам поднял барона с колен, а не просто приказал ему встать — уже серьезно выделяет его из прочих. Впредь надо лучше башкою думать, вот так кого не того поднимешь — а он и нос задерет на полном серьезе. И ведь прав будет, стервец!

Блин, надо будет епископа попросить, чтобы советника какого-нибудь знающего дал, что ли? Со здешними обычаями шутить — все равно что на минном поле плясать!