Физрук: на своей волне - Валерий Александрович Гуров

Исмаилова вместо мяча в баскетбольное кольцо. Но мне нынешнему пришлось изрядно напрячься, чтобы успеть вскинуть руки до того, как тяжёлый баскетбольный мяч влетел мне в лицо.

Клац!

Хлопок мяча по ладоням растёкся по залу. Я взял мяч и ловко, как умел ещё в прошлой жизни, закрутил его на указательном пальце. Надо было видеть лицо Исмаилова — брови его поползли вверх по лбу.

— Встали. Смирно, — распорядился я так, как говорил во взводе во время первой Чеченской.

Шум оборвался. Коробочки с яркими экранами опустились. Те, что сидели, машинально вскочили.

Я видел в глазах «детей» замешательство. Они сами не понимали, почему подчинились. В их картине мира «Пончик» должен был лежать на полу с расквашенным носом.

— Ровнее, — рявкнул я.

Впервые за урок никто не смеялся.

— Во-первых, не Пончик, а Владимир Петрович! Во-вторых, кто тут основной? — я обвёл тяжёлым взглядом исподлобья класс. — С кем могу перетереть по ситуации?

Я понимал, что подростки в таком возрасте крайне своевольные. И жизнь видят категорично, деля на белые и чёрные цвета. С этой точки зрения, как в девяностых — либо ты лох, либо бандит. Третьего не дано по определению. Вот и сейчас — либо я жёстко и сразу ставлю класс на место, либо сядут мне на шею. Конечно, осложняется тем, что мой предшественник всё запустил и позволил молодёжи к себе так обращаться. Но думаю, не всё потеряно.

Сейчас надо вычленить среди этого разношёрстного коллектива лидера и… занять его место. Остальные сами смекнут, что лучше головы не поднимать — в стае новый вожак.

Исмаилов вышел вперёд, высоко задрав подбородок. На его лице застыла ухмылка. Он покосился на одноклассниц и подмигнул, явно работая на публику.

— Ну я, допустим, Пончик. А чё такое? — протянул он, делая вид, что он в классе самый главный.

Я крутанул баскетбольный мяч и сделал вид, что собираюсь бросить его Исмаилову. Он дёрнулся, руки подставил и уже собрался ловить.

Но я лишь усмехнулся.

— Расслабься, молодой, — бросил я.

И вместо броска в Исмаилова отправил мяч в кольцо. Чётким, точным движением, как будто всю жизнь только это и делал.

Мяч прошёл по дуге и упал в сетку, даже не задев щит и обод кольца.

Чисто.

Зал тотчас стих.

Я обвёл взглядом пацанов и девчонок. Морды их от удивления вытянулись, рты приоткрылись. Похоже, от «Пончика» такого никто не ожидал. Ну, не зря играл в баскетбол с пацанами по прошлой жизни.

— Пойдём, — я кивком позвал Исмаилова. — Перетрем с глазу на глаз.

Он попытался улыбнуться, но по глазам я видел, что Исмаилов изумлён. Я огляделся, приметил коморку физрука, и мы зашли внутрь. Ремонт внутри не делали давно. В углу стоял шкафчик с инвентарём. Мячи, гантели по пару килограммов, скакалки… На стене висел детский рисунок «Здоровый образ жизни» с кривым солнцем.

Я подошёл к столу, сел за стол, заодно бросив туда классный журнал. На столешнице лежала гора бумаг вперемешку с журналами и чей-то недопитый пакет сока.

Сев, я кивком пригласил Исмаилова разместиться на табуретке. Постучал пальцами по столешнице и смерил «дите» взглядом. Он расположился напротив, скрестил руки на груди, но взгляд отвёл.

— Как тебя зовут, Алладин? — спросил я.

— Барозмон, — буркнул он.

— Ну вот и хорошо, Борзый, значит, будешь. Слухай сюда внимательно, Борзый, — я подался вперёд. — Ща мы с тобой по-базарим по-людски.

— Давай… — он явно хотел ляпнуть на «ты», но быстро поменял тон. — Давайте попробуем.

Я заметил, как он положил на стол свою «коробочку». Похожие я видел почти у каждого ученика.

— Давать жена будет, Борзый. А я вопросы буду задавать, а ты отвечай. Это чё за пейджер такой? — я ткнул в «коробочку» пальцем.

— Это… смартфон, — ответил он.

— Труба, что ли? Телефон?

— Ну… типа того, только умный.

Я промолчал и не подал вида, что удивился… «Умный» телефон? Прикольно, раньше-то какие мобильники были — кирпич в полкило, антенна торчит, зарядки хватает на десять минут. Прогресс, что называется, семимильными шагами.

— Слышь, Борзый, а умный почему? — спросил я.

— Не знаю, — честно признался пацан.

Я не стал задавать уточняющих вопросов. Интересно, правда, сколько ещё таких сюрпризов будет впереди?

Я откинулся на скрипучем стуле, переплёл пальцы на животе и перевёл взгляд на Борзого.

— Ну что, Алладин, — начал я. — Какой сейчас год?

Он моргнул, будто не понял вопроса.

— Две тысячи двадцать пятый, — сказал ученик неуверенно.

Я чуть подался вперёд.

— Где школа стоит?

— Краснознаменск… — в его глазах мелькнуло недоумение. — Вы меня стебёте, Пончик… то есть Владимир Петрович. Можно я такие вопросы пропущу?

Стебал как раз он — меня. По крайней мере, активно пытался это делать.

— Можно Машку за ляжку, — отрезал я. — Еще раз Пончиком назовешь и…

Я огляделся, выбирая вид наказания.

— Че, два в журнал поставите? — хмыкнул Исмаилов, ерничая.

— Ну не только, — мой взгляд остановился на металлическом штыре, на котором были нанизаны блины для штанги, и я кивнул на него. — Вот этой приблудой тебе в башке дырку проковыряю. Или в одно ухо засуну, а в другое высуну.

Исмаилов аж в кулак кашлянул. Я же развил эффект.

— Короче у тебя вариантов всего два: ответить быстро и ответить ещё быстрее. Я после больнички не отошёл, клинит меня, как контуженного. Сначала делаю, потом думаю. Прикинь нежданчик? Так что не испытывай, Борзый.

У пацана аж кадык дёрнулся. Исмаилов сглотнул, будто у него ком поперёк горла встал.

— Ладно… спрашивайте….

Я подумал, прежде чем спросить.

— Кто у нас президент? Страна за кем?

— Путин, — ответил тот без заминки, как на автомате выдал.

— Не фуфло тулишь? — я вскинул бровь. — А Борис где?

— Э… какой? — удивился пацан.

— Николаевич который.

— Хрен его знает… Владимир Владимирович уже двадцать пять лет страной правит.

Теперь уже я чуть не закашлялся… Боря, походу, всё, отпрезидентствовал. Хотя, что тут удивительного? Я хорошо помнил, как Ельцин был не промах заложить за воротник. Ну и возраст тоже, да и здоровье хлам. Мы еще в 90-х ждали, когда Борис коней двинет, да так и не дождались.

— Вы меня что, по истории проверить решили? — Борзый усмехнулся.

—