Физрук: на своей волне - Валерий Александрович Гуров

Значит так, Борзый. Дворником будешь только в одном случае — если сам себе яму выкопаешь. А если мозги включишь — ещё человеком станешь. Я таких пацанов за уши вытаскивал и раньше. Смекаешь?

Он не ответил. Только кивнул коротко, будто боялся, что скажет лишнее. Но что-то здесь явно было не то, я прям чувствовал, но объяснить не мог. Есть у меня нюх на такое вот — когда в уши одно льют, а на деле все наоборот.

Последний раз это чувство с Алей сработало. Черт ты Аля, а не крещенный… ну да ладно. О мертвых либо хорошо, либо никак.

Коробочка на столе снова завибрировала…

А вот следующие слова Борзого заставили меня удивиться и оторваться от размышлений о вечном.

— Владимир Петрович, вы что, боевиков пересмотрели?

Глава 4

— Боевики, Борзый, это с Ван Даммом и Сигалом, знаешь таких? — строго спросил я.

— Знаю, ага… Стивену Сигалу Владимир Владимирович гражданство дал!

— Серьёзно? — я нахмурился.

Надо будет на досуге загуглить или как там правильно. На кой-чёрт Сигалу российское гражданство?

— Угу…

— А насчёт насмотрелся — я насмотрелся, как пацаны умирали. И прохавал, что если не держаться друг за друга — не выживешь. Ну или дворником пойдёшь.

Исмаилов смотрел на меня с какой-то странной улыбочкой. Его мобила продолжала то и дело вздрагивать экраном вниз.

— А где насмотрелись, Владимир Петрович? В очереди в столовку?

— Не понял? — я вскинул бровь.

— Да так, Владимир Петрович… Сильно вы изменились. Вы ж сами рассказывали, что с утра до вечера зубрили и друзей у вас нет, а ещё на улице никогда не шлялись.

Понятно. У ученика, похоже, случился диссонанс. А насчёт изменился… ну да, изменился. Раньше слово держал, теперь ещё и пузо держать придётся в довесок. Но от фартука определённо надо избавляться, а то ощущение такое, будто я в ростовой кукле хожу.

— Ладно, значит так, — я посмотрел на Борзого исподлобья. — Проблемы мне не создаём. Строишь класс — пусть в баскет порежутся, чтобы пар выпустили и до звонка отвлеклись. Могу на тебя положиться?

Борзый поёрзал на месте, но кивнул, соглашаясь.

— Хорошо, Владимир Петрович.

Я протянул ему ладонь. Он замялся, будто решал, жать или нет, но всё же протянул свою. Ладонь у пацана была влажная, тряслась чуть-чуть. Но силушки богатырской в нём было хоть отбавляй. Я сжал его руку крепко, чтобы Борзый понял, что мы заключаем договор.

— И ещё… мне сказали, что у меня тачка есть. Это правда?

Борзый моргнул, но уже не так сильно удивился вопросу. Понял, что я толком ни черта не помню.

— Так да, Владимир Петрович, возле школы стоит. Вы ж на ней сегодня приехали…

— Где именно стоит? — уточнил я.

— На парковке, у самого входа.

В моё время оставь тачку у школы на полчаса — час, и вернувшись обнаружишь её на кирпичах, если пацаны глаз положат. Как тут обстоят дела по этой части, только предстояло выяснить.

— Ладно, Борзый. Веди молодёжь на паркет. А я пойду тачку проведаю.

Исмаилов кивнул, но взгляд у него был какой-то… странный. Такой, будто он хотел что-то добавить, но язык прикусил. Забрал мобилу и пулей выскочил из кабинета.

— Погоди, — в последний момент тормознул его я.

Покосился на журнал, кивком указал Борзому на него.

— Слышь, Исмаилов, не в службу, а в дружбу — отметь, кто пришёл, кого нет, и оценки поставь.

— Прям от руки писать? — уточнил ученик, и в его глазах блеснул огонёк. — Сделаем, Владимир Петрович.

— Давай, — я небрежно отмахнулся от Борзого.

Подошёл к окну, которое как раз выходило на парадный вход. Тачки не увидел… машина ведь для мужика как конь. Вот и посмотрим, какого коня себе выбрал мой предшественник.

Из-за двери слышался хохот. Что смешного? Хрен его знает. Оно и в моё время молодёжь такая была — палец, блин, покажешь, а их пробивает на хи-хи.

Я похлопал по карманам, нашёл ключ от автомобиля и вышел из коморки. Смешки тотчас прекратились. Борзый, как и обещал, делил класс на команды для игры в баскетбол.

Через пару минут я уже стоял у выхода из школы и… тут же взгляд прилип к тачке. Сияла новенькая иномарка — чёрная, как ночь, с дисками, блестящими так, будто только что из салона.

У меня даже внутри ёкнуло. Что ж, хоть тело мне досталось и неказистое, и пузо торчит, зато машина — атас!

Я обошёл красавицу по кругу. Краска отражала серое небо, будто зеркало. Кузов обтекаемый, фары хитрые, даже «прищуренные», словно глаза у зверя.

Вот это да…

Покружив вокруг ласточки, я достал ключи, всё это время брякавшие в кармане брюк. Ключи, кстати… старые какие-то, кнопочки мелкие, будто от дешёвой сигналки. Как будто от другой тачки. Но…

Я нажал на кнопку.

— Пик-пик! — фары моргнули.

Ну слава богу, а то я уже сомневаться начал. То, что сигналка есть — это здорово, не придётся костыль ставить против угона.

Я потянул руку к ручке… и застыл.

Ручки-то нет. Ни скважины замочной, ни собственно ручки — просто глухая дверь.

— Интересно… — пробурчал я.

«Звёздные войны», что ли? Только я не Люк Скайуокер, а это не «Тысячелетний сокол».

Я обошёл машину кругом, покрутился, уже подумывал ногтем ковырнуть. А как? Где-то хоть щель должна быть?

Размышления прервались.

Раз!

И из двери сама собой выехала ручка.

Я аж отпрянул от неожиданности. Потянулся к выехавшей ручке, но и на этом сюрпризы не закончились.

— Володька, ты чё там потерял? — за спиной раздался голос.

Я одёрнулся, обернулся — увидел на крыльце школы трудовика, сбежавшего по ступенькам.

— Машина нравится? — кивнул он на блестящую иномарку. — Хочешь, дам поводить?

Я хмыкнул, сделал вид, что всё под контролем, хотя внутри всё кипело.

— Да мне по барабану, — бросил я. — Железо оно и есть железо. Не машина красит мужика, а мужик машину.

— Ну-ну, — ухмыльнулся трудовик и легко открыл дверь.

Он сел за руль, завёл мотор, ласково зашептавший под капотом. Стекло медленно поползло вниз.

— Володь, прости, но поводить не получится, у тебя жопа на спортивное сиденье не влезет!

Вадим дал по газам и с пробуксовкой сорвался с места. Колёса заверещали, оставив чёрные полосы на асфальте.

Я